Ничего неизменного

Берана, кажется, решила, что общий упырь — это сближает. Раньше она держалась от Мартина подальше, как многие, кто знал, что он демон, и дружен с Калиммой. Чтобы держаться подальше упомянутым многим хватало второго пункта. Демонов на Тарвуде не боялись — не особо в них верили, — а княгини опасались. Но Берана была из тех, кто верит в демонов. На Калимму ей было наплевать. Однако, начав встречаться с Занозой — или как назвать их странные отношения? — она волей-неволей, стала чаще видеться с Мартином, разговаривать с ним (не разговаривать она не могла), а иногда даже спорить. И вот, пожалуйста, теперь явилась в «СиД». С таким видом, будто узнала нечто судьбоносное, и лопнет, если немедленно об этом не расскажет.

С Лэа Берана поздоровалась так вежливо и мило, что любой бы понял: приветствие заготовлено заранее. Значит, готовилась к визиту, не исключено даже, что репетировала, кому что скажет, и как объяснит, зачем пришла. Но лучше б она не готовилась, лучше бы действовала экспромтом, потому что Лэа неизвестно откуда взявшуюся вежливость восприняла с удивлением и недоверием. А следующей репликой Бераны была просьба к Мартину, поговорить наедине. И загадочная ремарка, что это касается Занозы. После чего, конечно, про любой тет-а-тет можно было забыть. У Лэа и на Мартина, и на Занозу были исключительные права, и ничего, касавшееся их, нельзя было обсуждать без ее участия.

Мартин обычно против этого не возражал. Его самого обсуждать было некому и незачем, а Занозу с его загадками Лэа понимала очень неплохо и могла объяснить многое, чему Мартин объяснений не находил. Про Берану, например. Именно Лэа предположила, что Заноза Берану своей девушкой вовсе не считает. А возится с ней из тех же соображений, из которых подобрал на болоте бешеную собаку. То есть, исключительно по доброте душевной.

Что-то это да говорило об отношении Лэа к Беране. Но мысль все равно была дельной. Походила на правду.

Узнав, что поговорить без свидетелей не получится, Берана заколебалась. И это выглядело еще более подозрительно. Чтобы не усложнить ситуацию до полной неразрешимости, Мартин позвал гостью в кабинет, сказал, что у него от Лэа нет никаких секретов, и у Занозы тоже, поэтому если дело Бераны касается Занозы или его, то оно касается и Лэа. Это было не совсем так — дела Бераны и Занозы точно никого не касались, кроме них двоих. Но для Лэа-то никакой Бераны не существовало, для нее существовал только Заноза, и что-то там рядом с ним — собаки, женщины, мельница, кровь — что-то несущественное. В общем, иногда лучше сделать, как хотят, чем объяснить, почему нет. 

Вот Мартин и сделал.

И тут же об этом пожалел, потому что Берана, едва усевшись в клиентское кресло, тут же выпалила:

— Он меня поцеловал! Опять!

Лэа фыркнула. Мартин… пожалел себя. Он кашлянул, похмыкал, понадеялся, что вид у него не такой идиотский как самоощущение, и сказал:

— А это какое-то особенное событие? Если опять, значит, поцелуй не первый. Или что ты имеешь в виду? Он тебя снова укусил?

— Да нет же! — Берана хлопнула ладонями по коленкам. — Нет, он же обещал, что не будет. Поцеловал! Просто поцеловал! — она примолкла и совсем другим тоном, мечтательным и задумчивым сообщила: — но, это было бы особенным событием, даже если б не случалось только в полнолуние.

Лэа фыркнула снова.

Берана вцепилась ногтями в колени и сжала губы.

— Чего ты от меня-то хочешь? — спросил Мартин. — Поздравлять вас, по-моему, не с чем. Полнолуние бывает раз в месяц.

— Я хочу знать, это нормально для вампира или нет? Заноза меня целует только для того, чтобы дать свою кровь. А кровь дает только для того, чтобы я могла защищаться от других вампиров. Их на Тарвуде целых два… две. И одна за мной охотилась в Порту, Заноза сам видел, а вторая — мисс дю Порслейн, она, вообще, больная какая-то. А кровь действует от луны до луны. Сеньор Мартин, разве вампиры не хотят целовать девушек чаще, чем раз в месяц и не только по делу? 

Слегка ошеломленный вываленной на него информацией, где кровь и луна были вперемешку с поцелуями, Мартин признался, что понятия не имеет, чего вампиры хотят от девушек. И хотят ли, чего-нибудь, вообще. Они же мертвые. У них все не так, как у живых. Говорить о Занозе «мертвый» не хотелось, но сейчас это было единственное объяснение, которое могла принять Берана.

— Погодите, вы оба! — вмешалась Лэа. — Я что-то не поняла. Два вампира на Тарвуде? Кроме Занозы? Почему я ничего об этом не знаю?

— Одну привел Заноза, ей нужно убежище. А про вторую, из Порта, я сам впервые слышу. Но раз Заноза про нее не говорил, значит, она не опасна.

— Она опасна! — Берана тряхнула своими дредами, — поэтому он мне кровь и дал.

— Вы с ума посходили, что ли? — Лэа встала из-за стола. — Заполонили остров упырями! Да они сожрут всех живых еще до Нового года!

— Мисс дю Порслейн никого не…