Ничего себе Россия!

Сказочный элемент очищен тут от правды жизни и суровый стиль девяностых выброшен за ненадобностью. Фильмы по Донцовой – это милый вздор, разыгранный в хорошем темпе хорошими актерами полностью «в легком жанре». Нет и обязательного для кримсериалов прошлого осуждения богатства. В этом легком идиотском мире все являются легкими идиотами, абсолютно все.

Возможно, какая-то часть кримсериалов и пойдет по пути комикса. Однако это путь обочинный, маргинальный, а основной путь сейчас забит разлагающимися трупами кримсериала образца девяностых годов. Призраками прошлого, которых живо теснит новая, гламурная кримсериальная реальность.

Сценаристы впихивают в сюжеты как можно больше блондинок и вещей. Маниакально увозят персонажей на курорты к морю и за границу. Вместо честного бильярда – непременного атрибута кримсериала девяностых – появляются экзотические виды спорта и все более дорогие машины. Противостояние «ангелов справедливости» и «злодеев» размывается, и, например, в «Ментовских войнах» бандиты практически уже неотличимы от ментов…

Что ж, прощай, великий русский криминальный сериал! Ты уходишь в прошлое и сам становишься историей. Как и все на этом свете.

Досуги невеликих людей

Сама не знаю, почему и отчего, но вот уже восемь лет снимаю дачу в Комарове, знаменитом поселке под Петербургом, где раньше жили сплошь великие люди. Был ли у меня некогда тайный прицел – расположиться поближе к компактному мемориалу великих, чтоб со временем, так сказать… ну, тоже выбиться в люди? Вот писатель Валерий Попов, проживающий в «ахматовской будке» (легендарной крошечной госдаче Анны Ахматовой), периодически высовывается из нее и кричит туристам: «Я не Анна Ахматова. Я – писатель Валерий Попов!», и в этом смиренно-горделивом возгласе есть же нечто вроде скрытой надежды. Звонкое имя «Валерий Попов» – не просто современный бонус к исторической будке, но и само по себе звучит.

Попов хороший. Личная жизнь его ужасна. Он сам описал ее в нескольких художественных произведениях – поскольку что же еще ему, бедолаге, описывать? Когда он находится в некотором отдалении от своей личной жизни, ему в этой жизни нравится решительно все. Простое и красивое, словно рубленное грамотным топором, длинное лицо писателя сияет от радости и восторга. Не знаю, насколько в таком состоянии можно руководить Союзом писателей Санкт-Петербурга, что делает Попов много лет, но, с другой стороны, а в каком состоянии надо быть, чтоб им руководить? Я там была один раз на выборах, прости Господи.

Ахматовскую же дачку-развалюху недавно отремонтировал некий отец родной, искренне тянущийся к культуре. Вложившись в будку, отец родной не стал скрываться от культуры, и в день рождения А. А. А. прилюдно спел несколько собственных песен под гитару на стихи великих поэтов. Скептическое шипение насчет того, что «они за просто так будок не ремонтируют», мы решительно отметаем. Пел отец родной с душой. Имел право!

Праздник проходил в конце июня на свежем воздухе и собрал изрядное количество интеллигентного народу. И вот опять-таки вопрос, являлся ли весь этот народ «бонусом» к прошедшей истории или среди него тоже было немало будущих великих людей? Выступал матерый писателище Андрей Битов с живописно помятым ликом. Шутил изящно. Битов великий или нет? У собравшихся в лицах было незлое напряжение, точно они именно этот вопросик и решали. В конце вечера нам дали послушать запись Ахматовой, читающей стихотворение «Мне голос был…», соответственно в записи двадцатых годов и – шестидесятых. Голос двадцатых был, конечно, молодым, но интонационно столь же недосягаемо-царственным. Нет! все-таки пропасть лежит между «теми» и «этими». Такое царственное титаническое самоуважение, каким обладала А. А. А., нынче никому не по карману. Нам уже надо искать какого-то «своего места» – Ахматова же, подобно многим великим ее современникам, свое место создавала сама.

А мы тихо живем, шелестим бумажками, ходим по дорожкам. Ну, невеликие мы люди, так и что. В мире всегда есть все, что нужно миру, – и если бы мир нуждался в великих людях, так они бы в нем мигом завелись. Видно, не нужны.

На кладбище прибавляется знакомых имен каждый год. Это, собственно, главные «комаровские новости» – вести с кладбища. То у Курехина крест вдруг повалится, то вот памятник Андрею Краско поставили. «Ничего памятник-то?» – «Ничего, ничего». А у моего учителя, чудесного литератора Евгения Соломоновича Калмановского, какая-то сволочь сбила и унесла чугунный крестик. Дескать, нечего «соломоновичам» кресты на могилах держать. Хоть бы руки отсохли!