Ничего страшного: Маленькая трилогия смерти

Белоснежка. Тогда скажите мне: почему я еще жива и не превратилась в ничто, как изначально было задумано моей мачехой? Например, вернуть меня к истокам, скинув на меня яблоко? Я думаю, потому что у меня не было другой возможности существовать спокойно, для самой себя. Моя мачеха всегда жаждала устраивать спектакли для других, пользуясь своей красотой, которой она долгое время блистала, как будто бы красот у нее, по меньшей мере, две. Я была у нее бельмом на глазу, который хотел видеть только себя. Зеркало было не «Почему». Оно было «Что». Оно было «Чего Еще Желаете». Поскольку я тоже начала блистать, я стала занимать много места, да еще впереди. В чину красоты Белоснежка всегда была первая, мачеха — вечно вторая. Зеркало открывалось как шкаф, широко распахивало свои дверцы и изумлялось тому, что представало перед ним. Всегда я первая! Сияла так, что никто не замечал старых газет на полу. На них, поблекших от времени, — такие, как я. Нельзя одновременно быть здесь и не быть. Ну, вам, быть может, это удается, а мне нет. Для зеркала и мачехи это оборачивалось целым ворохом вопросов, раскрытым каталогом-опросником с цветными репродукциями, и везде — я, это было для нее, пожалуй, не слишком приятно, скажу я вам! Итак, каталог, предлагающий ответ и его стоимость. А вопросы все вырывались как рычание, разрывали сковывающие их рамки и разбегались в разные стороны. Вот как. Вопросы этой женщины, которую я никогда не должна была называть мамой, звучали надменно, не считаясь со мной, с моей данностью, улетая в пустоту. Она могла бы, по меньшей мере, расстелить эту мою данность как ковер и хорошо попользоваться мной. В замке довольно холодно, чтоб вы знали. Но от меня не должно было остаться ни следа. Ни единого следа! Собственно говоря, мысли она могла бы заменить своим нежным голоском. Хорошенькое хобби, предполагающее лишь чуточку изумления. Но какой тщеславной женщине, до такой степени убежденной в том, что зеркало, даже если она его все время спрашивает, ей вовсе не нужно, потому что она и без того знает, что она самая красивая, — какой тщеславной женщине нужно проникать в скрытые миры?

То-то и оно. Она задает своему зеркалу вопросы, на которые невозможно ответить, фарширует неистощимостью ответ, в котором она всегда была уверена заранее, не задумываясь. Пирог с такой начинкой не может удаться. Если бы я могла сразу ей это сказать. Что ей взбрело в голову? Отравить меня яблоком. Есть более приятные способы умерщвления, скажу я вам, но отнюдь не более оригинальные. Моя смерть этим вовсе не отличалась. Разве это способ просто прикончить человека? Конечно, я, как видите, мертва не совсем. Что мне вам рассказывать, вы ведь специалист! Итак, вернемся к исходному положению. Начинаем. Уходите прочь! Гнома сюда!

Охотник (целясь в нее). Гному можно, а мне нельзя? Не важно, что. В лесу есть место для всех, но первоначально он предполагался только для меня и моих трофеев. Мне было бы приятно познакомиться с такими крошечными домиками, если бы у меня было немного больше времени. Но мне лично времени не отпущено, вот я и отбираю домик у тех, кто им располагает. Я говорю, когда время вышло, и забираю себе остаток, который мог бы достаться вам. Но он потом быстро бы истратился. Знаете, смерть питается чужим временем, и поэтому она всегда голодна. Собственного времени человеку тоже никогда не хватает. Прогулка с чужим временем продолжается не слишком долго. Люди кончают абсолютным очеловечиванием. Я подразумеваю под этим именно то, что вы утверждали о своей мачехе. У меня такое впечатление, что в этой женщине, пытавшейся испортить мои дела, вам более всего мешает то, что она явно верит в знание ответов на абсолютно все вопросы и в возможность с помощью разума стать хозяйкой этого разума. Мне бы тоже действовало на нервы, если бы у меня была такая мачеха, ибо все это так же бессмысленно, как супермаркет, который вечером запирают на замок, хотя он и ночью остается супермаркетом.

Белоснежка (закрыв глаза руками). В самом деле! Я вас умоляю! Что вы все время держите в руках? Карманный фонарик? Поймите, у меня еще сильно болят глаза, потому что я видела смерть в хорошо вам известном специальном исполнении, как лучистый светлый туннель. Я все еще ослеплена им. Разве вы не видите, что мне приходится плотно сжимать веки? Отойдите же чуть в сторону! Быть может, вы уже несколько часов заслоняете собой одного, а то и сразу нескольких маленьких человечков, с которыми у меня назначено свидание. Или, быть может, вы собираетесь дать мне точный адрес и теперь намеренно оттягиваете мгновение нашего расставания? Уж не ниспосланы ли вы мне судьбой? Я знаю только: за семью горами. Люди бывают так небрежны, диктуя что-то по телефону человеку на другом конце провода. Их не волнует, поняли их или нет. Кроме того, горизонтальное положение я бы предпочла вертикальному. Я устала от ядовитости. Моя злоба должна забыться сном.