Ничего святого

Долетевший до него откуда-то сбоку звук трущихся одна о другую деревянных частей рамы, которым обычно сопровождается отпирание накрепко притертых окон, заставил его обернуться.

В сумеречном окне флигеля, где, как о том был отлично осведомлен Хаулапсил, проживал начальник гарнизона Амтегар, показалось смущенное лицо Пеллагамена.

– Милостивый гиазир Хаулапсил, не изволите ли зайти сюда – дверь не заперта.

Сказано это было тихо, отчетливо и властно.

Удивленный Хаулапсил, которому польстило обходительное, неуставное «милостивый гиазир» и дрожащая мягкость в голосе Пеллагамена, сообразил, что не вправе отказаться.

Нужная комната была найдена им без труда.

Хаулапсил не отказал себе в удовольствии бегло осмотреть дом, в котором ранее не бывал и скорее всего никогда больше не побывает.

Он шел сквозь череду комнат гораздо медленней, чем мог бы, заглядывая под предлогом поисков Пеллагамена то в спальню, то в кабинет, то в кладовую.

Ничего особенного он так и не увидел – слухи о баснословной роскоши, в которой выполняет свой долг перед Харренским Союзом начальство, оказались сильно преувеличенными. Разве что во внутреннем дворике бился в конвульсиях хилый фонтан. Ни слуг, ни расфуфыренных сисястых приживалок, которых у начальника якобы полные подвалы.

А вот и гостиная.

Необыкновенно неряшливо одетый – мятая рубаха, пыльные сапоги, небрежно повязанный кушак – Пеллагамен стоял спиной ко входу, оперевшись локтями о подоконник.

Приосанившись, Хаулапсил поприветствовал старшего, исподволь разглядывая комнату.

Его взгляд невольно задержался на странной белой куче в центре, проскакал по стеллажам со свитками, писчими принадлежностями, литыми статуэтками, изображающими победительных вояк и голых женщин, прополз под столом, лепо уставленным пятью владыками Героической эпохи…

…но Амтегара, начальника гарнизона, которого следовало бы поприветствовать в первую очередь, нигде не было видно.

– А… где милостивый гиазир Амтегар? – нервно усмехнувшись, поинтересовался Хаулапсил. Ему вдруг показалось, что его разыгрывают, на островах он привык к жестоким розыгрышам.

– Прошу вас сохранять спокойствие по меньшей мере до тех пор, покуда вы не соблаговолите выслушать мои объяснения, – сказал Пеллагамен.

– Готов быть полезным, – невпопад ответил Хаулапсил.

– Как видите, я прибыл сюда по вызову гиазира Амтегара. – Пеллагамен очертил в воздухе дугу бурой табличкой, какие обычно посылают подчиненным, если их присутствие необходимо. – Ее доставили, когда я уже был в своей опочивальне. Поэтому осталось невыясненным, кем она была принесена – вызов просунули под дверь, предварительно постучав. Я поторопился сюда и увидел это. – Он указал на белую кучу, завладевшую вниманием Хаулапсила с самого начала.

– Простите, увидел – что? – переспросил Хаулапсил, не столько не видящий, сколько не понимающий.

Пеллагамен, подойдя к куче, приподнял край ткани – необъятного льняного полотна – и рывком стащил ее.

Под ней, раскидав руки, лежал, не подавая признаков жизни, гиазир Амтегар, под командованием которого гарнизон Магамы провел предолгие семь лет.

В его груди, под сердцем, торчали рукояти двух кинжалов, вонзенных с непостижимой для руки обычного солдата точностью между ребер. Может быть, по этой причине ни на полу, ни на ткани не было заметно следов крови.

– Что же вы?! Отчего позвали одного меня?! Нужно собрать наших, нужно искать убийцу – пусть выблядок понесет наказание, – в запале заговорил, забыв о приличиях, Хаулапсил и мысленно прибавил: «…если, конечно, убийца не вы».

Он испытующе поглядел на Пеллагамена.

Но тот, как будто прочтя его мысли, невозмутимо продолжал:

– На нашем, подчеркиваю, нашем месте, милостивый гиазир Хаулапсил, я бы не стал торопиться с выводами. И уж тем более не стал бы звать «наших».

– Это еще почему? – спросил Хаулапсил, которому тон собеседника начал казаться подозрительным. Всем своим видом он давал Пеллагамену понять, что заранее не разделяет его точки зрения. И, более того, не доверяет ему.

– Почему? Потому что извольте взглянуть. – Пеллагамен подошел к телу и осторожно вынул из груди Амтегара кинжал, который тут же протянул Хаулапсилу, придерживая указательным пальцем кончик окровавленного лезвия.

Не без отвращения Хаулапсил принял кинжал и тупо уставился на него.

«Хаулапсил Хармадет» – гласила надпись на рукояти.

Перечитав надпись несколько раз, Хаулапсил закрыл глаза.

Этот кинжал принадлежал ему.

Те же царапины у основания лезвия, тот же сбой в чеканке на четвертой букве имени… Но и это можно было бы как-то объяснить, если бы его кинжал, еще один его кинжал не болтался в ножнах у его левого бедра, в чем он был готов ручаться. Да вот же он – второй!

Хаулапсил оторопело ощупал содержимое ножен.

– Смею думать, вы готовы уделить мне еще некоторое время? – не без издевки полюбопытствовал Пеллагамен и, не дождавшись ответа, продолжил: – Если это вас утешит, сообщу, что второй кинжал принадлежит мне, хотя мои ножны, как и ваши, не пустуют.

В подтверждение своих слов Пеллагамен отстегнул ножны и демонстративно выдвинул клинок на половину длины.