Ничей

Депутаты были сегодня в хорошем настроении. Может быть, потому что прошлое заседание законодательного собрания имело место две недели назад. А, возможно, и оттого, что общий сбор всех парламентариев переносился еще на неделю вперед. Причина переноса была банальной. Просто исполнительная наша власть в пожарном порядке внесла на рассмотрение слуг народа кучу бумаг, и депутатские комиссии не успевали эту кучу переварить.

Против переноса пленарного заседания никто не возражал, даже парочка записных оппозиционеров. Но я кожей чувствовал, как нервничает спикер, то ли уже получивший втык от губернатора, то ли мучительно его ожидавший.

— Вопрос номер двадцать пять, — объявил Хрюшников и поправил очки, съехавшие почти на кончик носа. — Алина Вениаминовна, давай.

— Уважаемые коллеги, предлагается на утверждение список журналистов для аккредитации, — скороговоркой начала Тарарыкина, глядя куда-то вбок и вниз. — Документы готовы, завизированы всеми отделами. Заключение нашей комиссии: утвердить.

Хрюшников выпрямился в кресле.

— Возражений нет, товарищи?

Я, как всегда, пристроившийся в дальнем углу, закрыл блокнот. В таких случаях народные избранники даже не поднимали руки.

— У меня есть возражение! — вдруг раздался взволнованный голос.

Малый совет вздрогнул. Двое сидевших передо мной депутатов перестали обмениваться анекдотами.

— Алексей Николаевич, ты что — против? — спикер снял очки.

— Уважаемые коллеги, я хотел бы высказать особое мнение, — со своего места поднялся мой полный тезка — депутат Колотушко, член фракции «Коммунисты и беспартийные».

Совет подобрался, предчувствуя интересное.

Алексей Николаевич Колотушко не слыл великим молчальником, но и особыми мнениями направо и налево не разбрасывался. Партийно-фракционная принадлежность не мешала ему голосовать, как правило, заодно с правящим большинством. В миру он был директором музыкального театра, из имеющихся в городе самого бедствующего. Отчаянное положение этого очага культуры не мешало Колотушке раскатывать на джипе «Чероки». Машина, впрочем, как я слышал, была приобретена сыном Алексея Николаевича — брокером товарно-сырьевой биржи.

— Слушаем тебя, Алексей Николаевич, — молвил спикер.

— Я внимательно изучил список журналистов, которые желают получить аккредитацию, — зычно начал депутат, — и был очень удивлен, увидев там фамилию Собакина из «Современной газеты». Я очень хорошо, к несчастью, знаю этого человека. Докладываю вам: это горький пьяница и антисоциальный элемент. Его выгоняли отовсюду, где он только пытался работать. Он ярый скандалист и профессиональный собиратель самых грязных сплетен. Такие, как Собакин, не могут объективно освещать деятельность нашего парламента!

Когда Колотушко, наконец, завершил свой гневный спич, в зале царило тихое веселье. Хрюшников посмотрел на Тарарыкину. Та молчала. Кто-то из парламентариев засмеялся в голос.

— Алексей Николаевич, прокомментируйте.

Тарарыкина смотрела на меня и обращалась явно ко мне. Я встал и глянул на спикера. Тот вроде бы не возражал.

— Уважаемые депутаты! Что касается аккредитации СМИ, мы обязаны действовать в соответствии с федеральным законом. Иначе нас поправят через прокуратуру или суд. Пресс-служба отвечает за то, чтобы подобных случаев не было, — произнося это, я чувствовал, как обиженный депутат сверлит меня глазами. — «Современная газета» подала заявку на аккредитацию в срок и оформила ее правильно. У нас нет законной причины отказать ей. Это могут подтвердить юристы. Если упомянутый человек будет являться в пьяном виде, тогда и станем реагировать. Ну а моральный облик — это не по нашей части.

— Да они там все такие! — добродушно подал реплику с места депутат Колыхаев, хозяин империи мебельных салонов и загородной резиденции с пристанью для катеров и яхт.

Зал смеялся уже в открытую. У Колыхаева колыхались даже его мясистые щеки.

— Юристы что скажут? — спикер двинул бровями.

— Мне добавить нечего, — сказала Светлана Ивановна, уже при трех спикерах начальница юротдела.

— Извини, Алексей Николаевич, поделать ничего не можем, — обращаясь к моему тезке, подытожил Хрюшников.

На этом заседание малого совета завершилось.

Близилось время обеда, а у меня было ощущение, что уже как минимум шестой час вечера. Я откинулся в своем кресле и повторно посмотрел в окно. Собаки, ранее интенсивно занимавшиеся любовью, куда-то подевались. Под пихтами предприниматели без образования юридического лица, да и вообще без всяких правовых оснований торговали трусами. Пора было рапортовать.

Я снял трубку старинного аппарата и набрал короткий номер Забегалова.

— Валентин Юрьевич, редакция «Фактов и комментариев» ждет текст вашего ответа.

— Хорошо. Через пятнадцать минут подойдите ко мне на совещание.

Я послушал короткие гудки в трубке и медленно положил ее на место. Рядом тренькнул городской телефон.

— Привет еще раз. Это Онищенко. Скажи, парламент будет реагировать на заметку про управделами?

— Может, и будет.

— Это официальный ответ?

— Не придуривайся. Официального ответа пока нет.

— То есть, он готовится?

— Я этого не говорил.