Ничьи котята

— Вот. Особо секретное дерьмо. План местности и здания, где они обитают, и всякая хрень. Обе девчонки, и с ними трое некомбатантов, двое взрослых и один ребенок. Не позже шести мы должны начать выдвижение на место. Пока народ не подтянулся, давай думать, как попытаться обойтись без жертв. Напомни мне — канистры со слезогонкой подвезли взамен потраченных на учениях?..

* * *

Завтрак прошел в гробовом молчании. Цукка удивленно поглядывала то на притихших детей, сосредоточенно жевавших кукурузные хлопья в молоке, то на отстраненного Дзинтона, который, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Карина ожесточенно жевала, снова и снова прокручивая в голове начальные фразы разговора. Все они казались какими-то глупыми и неподходящими. «Дзинтон, мы у тебя погостили, а теперь до свидания»? «Цукка, мы девианты, за нами гонятся, нам надо убегать»? «Нам очень понравилось жить с вами, но нам нельзя остаться»? «Цукка, Дзинтон, нам надо серьезно поговорить»? Ха! Нет, все как-то по-дурацки.

Она вздохнула, отставляя пустую тарелку. Наверное, на обед Цукка сварила бы такой вкусный суп из грибов… Но уходить так уходить. Обеда они дожидаться не станут.

— Карина, ты не наелась? — встревоженно спросила девушка. — Положить еще?

Карина помотала головой.

— Дзинтон… — нерешительно сказала он. Палек с Яной перестали жевать и напряженно уставились на нее.

— Да, Кара? — Дзинтон поднял на нее внимательный взгляд.

— Я… мы… — Карина замолчала и, неожиданно для себя, выпалила: — Дзинтон, мы уходим.

Вопреки ее ожиданиям Дзинтон даже не удивился.

— Понятно, — спокойно сказал он, откладывая ложку. — Я все ждал, когда дойдет до расставания. Правда, я думал, что еще дней пять-шесть вы усидите. Срываетесь из-за того, что Яна почувствовала вчера в ресторане?

Карина молча кивнула.

— Кара, куда вы собрались уходить? — растерянно спросила Цукка. На ее лице появилось жалобное выражение. — Дзи!

— Нам надо уйти! — неожиданно горячо проговорила Карина. — Дзинтон, Цукка, мы очень вас любим, правда! Нам очень нравится жить с вами. Но… нам нельзя оставаться, честно.

— Потому что за вами гонятся, — кивнул парень. Его лицо казалось непроницаемым. — И раз ты столько времени провела с нами, но ничего нам не рассказала, почему тебя держали в Институте, значит, это тайна, которую ты не хочешь открывать. Но, понимаешь, Кара, мало уйти отсюда. Надо потом куда-то прийти. И куда ты собираешься?

— Я… — Карина замолчала. В самом деле, куда? Главное, подальше от Масарии, подальше от Института.

— Не знаешь, ясно. То есть в никуда. Кара, бегство бессмысленно. Ты не можешь убегать вечно. Рано или поздно беглец, который не видит перед собой цели, попадается. Не лучше ли остаться там, где тебя могут защитить?

— Ты не можешь мня защитить! — Карина с трудом сдержала почему-то навернувшиеся на глаза слезы. — Они сильнее! У них автоматы, они убьют и тебя, и меня! А еще хуже, они вернут меня назад, в Институт!

— Институт — не страшное чудовище, выбравшееся из болота и теперь пожирающее всех, до кого дотянется, — Дзинтон покачал головой. — Он просто организация, созданная и возглавляемая людьми. А люди вынуждены играть по общим правилам. Играть грязно, исподтишка нарушая правила, но играть. И их можно победить, поверь мне.

— Но они сильнее! — выкрикнула Карина. Почему Дзинтон так прицепился к ней? Почему он говорит какие-то неправильные слова, подтачивающие ее решимость? В глубине души начала подниматься ярость, и невидимые руки непроизвольно дрогнули, откликаясь.

— Далеко не всё можно решить силой, Кара, понимаешь? — тихо сказал Дзинтон, глядя ей прямо в глаза. — Далеко не все. Чаще всего насилие только делает хуже. Ведь ты же не станешь убивать только потому, что тебе так хочется?

Карина упрямо опустила голову. Она чувствовала, как ярость все сильнее кипит внутри нее, готовая выплеснуться наружу, как напрягаются и сворачиваются спиралями невидимые руки, готовые крушить и кромсать по ее желанию. Нет, стиснула она зубы, нет! Только не Дзинтон, только не Цукка! Я не позволю тебе, сказала она своей ярости, убивать тех, кто помог мне, слышишь? Я лучше убью себя саму…. На глаза непроизвольно навернулись слезы.

— Я не стану, — произнесла она, отчаянно стараясь не выпустить слезы из глаз. — Но они могут! Почему запрещено всем, почему нельзя мне, а им можно?

Она вздрогнула, и слезы все-таки потекли по лицу. Девочка тихо всхлипнула. Цукка осторожно погладила ее по голове, а пальцы Дзинтона осторожно стерли мокрые дорожки.

— Не все люди осознают последствия своих действий, — со вздохом сказал Дзинтон. — Но ты права — очень многие думают, что сила решает все. Так неправильно. Насилие только усугубляет проблему. Никогда не забывай — твой враг тоже живое существо, даже если он большой злой солдат в маске. Он тоже чувствует и думает, у него тоже есть радости и печали, и где-то дома, возможно, его ждут жена и дети. Что станет с его детьми, если ты…