Ничья на карусели

— Да, я остался там до конца года. Но уже не подглядывал. Объектив вернул отцу. Жажда прошла, демоны оставили меня в покое. Изредка ночью я садился у окна и бессмысленно глядел на маленький огонек в квартире на той стороне бейсбольного поля. Славная вещь огонек. Я думаю об этом всякий раз, глядя на ночную землю из иллюминатора самолета. Думаю о том, какие они красивые и теплые, эти маленькие огоньки. — Он с улыбкой поднял на меня глаза: — До сих пор помню, какой липкий и вонючий пот лил с меня во время последнего разговора с ней. Чего-чего, но еще раз вот так облиться потом мне точно не хотелось бы. Если, конечно, это возможно, — сказал он.

Охотничий нож

Словно плоские острова в море, недалеко от берега плавали на одной прямой два огромных буя. От кромки берега до каждого из буев было пятьдесят гребков кролем, а между буями — тридцать. Для плавания самая подходящая дистанция.

Буи величественно возвышались над водой, словно айсберги-близнецы, каждый размером с комнату в шесть татами  [17]. В воде, почти неестественно прозрачной, отчетливо просматривались соединявшая буи цепь и, в самом низу, бетонные грузила. Глубина здесь была метров пять или шесть. Приличных волн не было, и буи почти не качались, оставаясь такими же неподвижными, как если бы были прибиты ко дну гигантскими гвоздями. По бокам у них были лесенки, а сверху их покрывала зеленая искусственная трава.

Если смотреть с буя на побережье, взгляду открываются белые длинные песчаные пляжи, красные вышки спасателей, зеленые листья пальм. Красиво, но уж очень напоминает открытку. Между тем пейзаж совершенно реален, так что жаловаться не на что. Если проследить взглядом еще правее, до того места, где пляж обрывается и торчат черные угловатые скалы, можно увидеть наш отель. Белые двухэтажные домики с зелеными, чуть темнее пальмовых листьев, крышами. Конец июня, сезон еще не начался, и человеческие фигуры на берегу можно пересчитать по пальцам.

Над буями пролегал воздушный коридор для военных вертолетов, летящих на американские базы. Направляясь со стороны моря, они пролетали точно между буями, миновали пальмы и скрывались в глубине острова. Они летали так низко, что, присмотревшись, можно было разглядеть лица пилотов. Вертолеты были тяжелые, солидного оливково-зеленого цвета, впереди у них, словно усики у насекомых, торчали радиолокационные антенны. Не считая военных вертолетов, побережье было тихим и мирным, клонило в сон.

Наш номер был на первом этаже двухэтажного коттеджа, с видом на побережье. Под окном пышно цвел красный цветок, похожий на азалию, напротив росла пальма. На ровно подстриженном газоне вытянули шеи похожие на веера оросители, целый день они с сонным постукиванием распрыскивали воду. Рамы на окнах были выгоревшего зеленого цвета, а жалюзи белые с едва заметной зеленью. Две репродукции Гогена на стене изображали Таити.

В каждом коттедже было по четыре номера — два на первом этаже, два на втором. В соседнем номере остановились двое — мать и сын. Кажется, они приехали задолго до нас. Когда в день приезда мы оформлялись у стойки администратора, получали ключи, носили багаж, тихая парочка уже сидела на низких диванах в холле, друг против друга, с газетами в руках. Мать и сын с таким вниманием просматривали каждый свою газету, словно старательно выдерживали положенное время. Матери можно было дать около шестидесяти, а сын был, вероятно, нашим ровесником — лет двадцать восемь или двадцать девять. У обоих тонкие лица, высокие лбы, плотно сжатые губы. Я впервые видел, чтобы мать и сын были настолько похожи. Мать на редкость высокая для своего поколения, с ровной прямой спиной и быстрыми движениями. Они напоминали ладно сшитые английские костюмы.

Сын, судя по фигуре, был высоким в мать, но точно видеть я не мог — он все время сидел в инвалидной коляске и ни разу с нее не привстал. Сзади коляску всегда толкала мать.

По вечерам в номере он пересаживался с коляски на диван, ужинал в комнате, потом читал книги или проводил время за каким-нибудь другим занятием.

Несмотря на то что в комнате был кондиционер, мать с сыном не включали его, постоянно держа входную дверь открытой и впуская прохладный морской ветерок. Вероятно, кондиционированный воздух был вреден для них. Поскольку путь в наш номер лежал мимо их двери, мы невольно бросали взгляд в их сторону. Их дверь прикрывало бамбуковое жалюзи, но силуэты за ним невольно бросались в глаза. Они неизменно сидели друг против друга на диванах с книгами, газетами, журналами или чем-нибудь в этом роде.