Ничья земля

Пусть пройдет еще пять, десять, пятнадцать лет, а забыть то, что видел в те дни, он не сможет. И по ночам будут сниться, до самого конца жизни, эти залитые селем улицы, развалины, от которых несет гниющей плотью, илом и водорослями, нестерпимо яркое солнце над головой, раздутые трупы. И мухи… Жужжание мух. Копошение белых червей в разжиженном ферментами и разложением мясе, отчего казалось, что тела шевелятся.

Ребенок, так и не выбравшийся из-под тела мертвой матери.

Мужчина и женщина, изломанные сокрушительным ударом о стену, но так и не разжавшие сплетенных пальцев рук, с которых солнце и черви сняли всю плоть.

Детская коляска, висящая на телевизионной антенне, чудом сохранившейся на крыше разрушенного дома. Рядом с коляской, сидел, нахохлившись, огромный, жирный, как индюк перед Рождеством, ворон. И каркал — страшно и уныло. Из коляски свисало что-то, похожее на разорванные бинты. Изредка, между издаваемыми криками, ворон наклонял набок голову, таращил блестящий, как агат, черный глаз, и, неуловимо быстрым движением, клевал это «что-то», отрывая от него куски. И становилось понятно, что это не бинты.

Рука, свисающая из окна похожего на раздавленного черного жука автомобиля. Распухшая, перехваченная в кисти ремешком дорогих часов, как детская кисть с «перевязочкой», но сине-черного цвета.

Сергеев отхлебнул виски, чтобы отбить появившийся во рту сладковатый привкус. Смотреть спокойнее? Дельный совет. Но запоздалый.

— А вы, Миша, сейчас где? Чем занимаетесь?

— Юго-Восточная республика, — сказал Сергеев, стараясь держать на лице доброжелательно-нейтральное выражение. — У меня свой бизнес. Квартира, фирма, магазины в Донецке.

Юго-восточная республика оставалась для большинства «терра инкогнита», и он не очень боялся, что его поймают на слове.

— Торговля?

Сергеев пожал плечами.

— Можно сказать и так. Информация. Антиквариат. В последние годы больше имею дело с антиквариатом.

Бабушка иронически подняла бровь.

— Информация — та, которая по старой памяти?

— Ну, кто на что учился! — отшутился Михаил.

— Что ж в Москву не перебрались?

— Так случилось. Обстоятельства.

— Зря. Я бы вас приютила!

— Не сомневаюсь, Елена Александровна, но я в приймах жить не привык.

— Мы же родственники! — укоризненно сказала госпожа генеральша, отпивая из стакана, наполненного кубиками льда. — Тем более что дед вас так любил!

— Я знаю, — сказал Сергеев, коротко. — Собственно, я не сказал о целях приезда, а следовало бы…

— Ну, что вы! Какие мелочи!

— Видите ли, Елена Александровна, мне нужно было бы встретиться кое с кем из сослуживцев дедушки, а адреса, телефоны и все прочее, осталось, ну, вы сами понимаете, в киевской квартире.

— Это ужасно, — сказала Рысина, — я вас понимаю! Остаться без связей — врагу не пожелаешь.

— Я рад, что вы меня понимаете, — сказал Сергеев.

— Понимаю, но помочь не могу.

Сергеев не стал ничего спрашивать в слух, только смотрел вопросительно.

— Дело в том, Миша, что после того, как Александр Трофимович скончался, у нас в доме три дня работали его сослуживцы. Догадываетесь — почему?

— Вывозили архив?

Елена Александровна кивнула и растянула губы в механической улыбке.

— Угадали, Миша. Все, до последней бумажки. Записные книжки, черновики мемуаров, блокноты, все записи, вплоть до финансовых.

— И личный сейф?

— И личный сейф, — подтвердила она.

— И… Это все?

— Если вы имеете ввиду…

— Да.

— И его тоже. Миша, там же не дилетанты сидят. Коллеги. У меня отношения с друзьями Александра Трофимовича не сложились. Поколения разные. Их почти никого и не осталось. Возраст.

— Значит, я приехал зря.

Она пожала полными плечами.

— Не знаю. Наверное. Но хоть повидались. Знаешь, — неожиданно перейдя на «ты», сказала она, — ты выглядишь неплохо. Похудел. Значительно лучше, чем на похоронах. Мы же последний раз виделись на похоронах?

— Точно, — сказал Михаил. — На похоронах.

— Гораздо лучше, — повторила Рысина. — Свежее. У вас там, в Донецке, наверное, воздух хороший. А тут — Москва! Все засрали своими автомобилями! Дышать нечем.

— Спасибо, — поблагодарил Сергеев. — У меня жизнь такая, что не поправишься. Очень способствует. Диета, знаете ли…

— А по какой схеме? — заинтересовалась госпожа-генеральша, глядя на него в упор скучными рыбьими глазами. — По Федосову? Или протеиновая?

— По Книппе, — соврал Михаил, не отводя взгляда. — Елена Александровна, а что, никто не звонит и не заходит?

— Книппе? Надо будет запомнить, — сказала Рысина. — А кому заходить, Миша? Вы не забыли о том, какая у меня с вашим дедом была разница в возрасте? Он умер одним из последних — остальные вымерли раньше, как бронтозавры. На похоронах даже крышку гроба несли по разнарядке из Конторы. Те, кто присутствовали, из сослуживцев по прежним годам, я имею в виду, и ее поднять бы не смогли!

— Жаль, — сказал Сергеев. — Я на вас очень надеялся.

— Неужели ни одного телефона не помните? — спросила она, с недоверием. — Неужели все пропало?