Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

До встречи с Пунджаджи у нас был свой семейный гуру. По заведенной традиции, у нашей касты были свои гуру, и при рождении мы автоматически становились их преданными. После того как мы приняли Пунджаджи своим учителем, мы вместе с ним пошли к нашему семейному гуру. Пунджаджи нас очень удивил, когда снял с себя рубашку и распростерся перед свами. Он даже коснулся его ног, когда лежал на полу. Пунджаджи не был высокого мнения об этом человеке, поэтому проявленное им уважение к этому свами удивило нас. Свами дал ему кокос, который Пунджаджи принял как прасад. По дороге домой он объяснил, почему так себя вел.

«Я выступаю как домохозяин. Этот же человек санньясин. Это будет правильно, если я окажу ему уважение, коснувшись его стоп. Такова традиция в этой стране. Я не выказываю уважение его внутреннему состоянию, а проявляю уважение, поскольку он свами. В действительности же я вижу, что он очень тамастичный человек. В нем нет ни саттвы, ни раджаса».

В последующие годы я видел, как он таким же образом обращается и с другими свами. Он обычно выказывал внешнее уважение к тем, кто носит одеяния оранжевого цвета, особенно если они главы ашрамов или матхов. От других я слышал, что Пунджаджи состоит в хороших отношениях со всеми главами ашрамов в Ришикеше и Харидваре. В знак благодарности и дружбы они от случая к случаю направляют к нему преданных. То же самое происходит и в других местах. После того как Пунджаджи побывал в Чикмагалуре, у Шанкарачарьи Шринджери Матха сложилось очень хорошее мнение о Пунджаджи. И когда люди обращаются к Шанкарачарье в поисках свободы, он осмотрительно направляет их к Пунджаджи, так как знает, что он дока в этом вопросе. Я был знаком с четырьмя такими преданными, которых Шанкарачарья направил к Пунджаджи. Такие известные свами, как Шанкарачарья, не могут открыто выражать свое уважение к Пунджаджи, при этом не теряя авторитета в глазах своих преданных, но в глубине души они очень высоко ценят его.

По мере того как мы больше узнавали Пунджаджи, он стал давать советы членам моей семьи в разных аспектах жизни. Он начал помогать в управлении домашним хозяйством, научил множеству практических вещей, которых мы не знали раньше. Мать и сестра учились у него кулинарному искусству. С моим отцом он обсуждал ведение дел в лесу, а когда разговаривал со мной или моим братом, то давал советы, как оставаться здоровым, и обсуждал с нами последние спортивные новости, опубликованные в газете. Казалось, он обладал неограниченным запасом знаний по всем вопросам, влияющим на нашу жизнь. Своим примером он учил, как брать от жизни самое лучшее – как в духовном аспекте, так и в материальном. Когда он не давал советы, он потчевал нас историями о своем прошлом или поездках по Индии. Создавалось впечатление, что он побывал в каждом уголке страны и, по-видимому, обладал практическими знаниями по языкам, на которых общаются в Индии. Перед тем как он впервые пришел к нам в дом, мы полагали, что будем разговаривать с ним на хинди, поскольку знали, что он был родом из Пенджаба. И каково было наше удивление, когда, вместо этого, он заговорил с нами на правильном каннадском языке.

При каждом его визите мы хотели оказывать ему особые почести, но он предпочитал, чтобы мы относились к нему просто как к такому же члену нашей семьи. Например, как-то рано утром он захотел принять ванну, но обнаружил, что она занята. Тогда он вышел на улицу, снял с себя одежду и вышел под дождь. Тогда стоял сезон дождей, и потоки с неба были такими же сильными, как и струя воды в ванной. Мы все чувствовали себя виноватыми из-за того, что причинили ему неудобство, но когда обратились к Пунджаджи с тем, что стоит ему только сказать и мы всегда пропустим его вперед, он только рассмеялся и ответил, что любит стоять под дождем. С того дня мы оставляли полотенце и мыло на веранде, на случай если он вдруг захочет насладиться небесным душем.

Пунджаджи обладал необыкновенным воздействием, вследствие которого люди оставляли свои ошибочные религиозные убеждения. Большинство очень привязаны к своим идеям о Боге, садхане и просветлении. Обычно такие люди с пеной у рта отстаивают свои взгляды, если кто-то осмелится не согласиться с ними. В Лонде многие приходили к Пунджаджи только чтобы отстоять свои взгляды. Возможно, они надеялись, что им удастся склонить его к их сектантской точке зрения. В большинстве таких случаев Пунджаджи вводил этих спорщиков в состояние безмолвия, в котором они непосредственно осознавали никчемность всех верований. Некоторые из тех, кто пришел бросить ему вызов, впоследствии становились его лучшими преданными. Пунджаджи был настолько в этом силен, что мой отец и доктор Бакр частенько выходили на базар и находили там желающих посетить сатсанги Пунджаджи. Они обращались к людям, говоря, что Пунджаджи настолько велик, что каждый должен воспользоваться случаем и посетить его сатсанг. Спустя тридцать лет некоторые из тех, кого таким образом зазвали на сатсанг, продолжают оставаться его преданными.