Ничто. Остров и демоны

Холод, казалось, застоялся в этих кривых улочках, стал от этого еще злее. Небесный свод превратился в блестящие звездные ленты, протянувшиеся между почти смыкающимися плоскими крышами домов. Здесь царило одиночество, будто все вымерло. Только с жалобным стоном рвался в двери ветер. Вот и все.

У абсиды собора я загляделась на пляску теней — свет уличных фонарей дробился на его выступах и углах и придавал им сумрачную романтичность. До меня донеслись резкие хрипы, словно в клубке переулков у кого-то разламывало грудь. Услужливо подхваченный эхом, зловещий звук приближался. Я пережила несколько страшных мгновений: из тьмы вышел старик, высокий, похожий на нищего. Я прижалась к стене. Он с опаской поглядел на меня и пошел дальше. Пряди его длинной седой бороды развевались на ветру. У меня неистово забилось сердце, и, движимая душевным порывом, я побежала за ним и тронула его за руку. Потом я стала нервно шарить в кошельке, а старик стоял и смотрел на меня. Я дала ему две песеты и увидела, как в глазах у него мелькнула усмешка. Не сказав ни слова, он спрятал деньги в карман и ушел, а за ним потянулся его хриплый зловещий кашель. Встреча с живым человеком среди молчаливого строя камней немного утишила мою взволнованность. Я подумала, что веду себя этой ночью как дурочка, делаю все не по своей воле, а так, словно я клочок бумаги, подхваченный ветром. Тем не менее я ускорила шаг и быстро подошла к порталу собора, и, когда я подняла на него глаза, свершилось все, чего я желала.

Сила, куда более могучая, чем та, которую вложили в меня вино и музыка, снизошла на меня, едва я увидела сонм теней, рожденных страстным камнем. Суровой гармонией, подобной гармонии растений, дышали стены собора, возносившиеся к чистому средиземноморскому небу. Покоем, величественной ясностью веяло от его чудесной архитектуры. Над его темными глыбами сияла ночь, медленно, по часам обходя все вокруг дозором. Я еще постояла немного, чтобы проникнуться очарованием этих форм. Потом повернулась и хотела было уйти.

И тут-то я поняла, что не одна на площади. Там, где было особенно темно, маячил какой-то силуэт, в котором мне почудилось нечто бесовское. Признаюсь чистосердечно, что на меня нахлынули все страхи моего детства, и я перекрестилась. Силуэт двинулся ко мне: я увидела, что это был мужчина в хорошем плаще и надвинутой на глаза шляпе. Я уже бежала к каменной лестнице, когда он нагнал меня.

— Андрея! Ведь тебя зовут Андрея?

В том, как он меня окликнул, было что-то оскорбительное, но я все же в изумлении остановилась. Он смеялся, зубы у него были крепкие, десны толстые.

— Вот какие страхи терпят девочки, когда гуляют одни в поздний час… Ты не помнишь меня? Мы же оба были у Эны.

— А! Да, конечно, — сказала я враждебно.

И подумала: «Проклятый! Отнял всю радость, которую я бы унесла сейчас с собой отсюда».

— Ну, конечно же, — удовлетворенно продолжал он. — Я — Херардо.

Он стоял не двигаясь, засунув руки в карманы, и смотрел на меня. Я уже встала было на первую ступеньку, но он остановил меня.

— Смотри! — приказал он.

Я увидела, что внизу, к самой лестнице, жались старые дома, превращенные войною в развалины; теперь их освещали фонари.

— Все это исчезнет. Как раз здесь пройдет большой проспект, и будет много простора и воздуха, чтобы лучше смотрелся собор.

Больше он мне тогда ничего не сказал, и мы стали вместе спускаться по каменным ступеням. Мы уже много прошли, когда он опять настойчиво спросил меня:

— И ты не боишься ходить совсем-совсем одна по улицам? А если придет серенький волчок и съест тебя?..

Я не ответила.

— Ты что, немая?

— Я предпочитаю ходить одна, — призналась я довольно грубо.

— Нет, вот уж, что нет так нет, девочка… Сегодня я провожу тебя домой… Нет, серьезно, Андрея, если бы я был твоим отцом, я бы тебе такой воли не давал.

Я обругала его в душе, и мне стало легче. Еще когда я увидала этого парня у Эны, он показался мне глупым и уродливым.

Мы пересекли Рамблас, — там все кипело и сверкало, — и пошли вверх по улице Пелайо до Университетской площади. Там я попрощалась.

— Нет, нет. До самого твоего дома.

— Ты ненормальный, — сказала я ему без церемоний. — Сейчас же уходи.

— Я бы хотел подружиться с тобой. Ты очень своеобразная малышка. Я не пойду провожать тебя дальше, если ты пообещаешь, что как-нибудь на днях позвонишь мне по телефону и погуляешь со мной. Я тоже люблю старые улицы и знаю все живописные уголки города. Ну как, договорились?

— Хорошо, — нервничая, ответила я.

Он протянул визитную карточку и ушел.

Ступить на улицу Арибау — это было все равно, что ступить в мой дом. Все тот же ночной сторож, что дежурил здесь, когда я приехала, отпер мне двери. И бабушка, как тогда, вышла впустить меня, она совсем окоченела от холода. В квартире уже спали.