Ниязбек

Челюсть полковника агрессивно захлопнулась, как крышка шкатулки, и Панков заметил, что Шеболев опять обгорел, а рыжеватые волоски, покрывавшие его полные руки, совсем выцвели на солнце и стали цвета солончака.

Некоторое время они ехали молча. Дорога была горная, крутая, и Панкова укачивало на поворотах. Когда девять лет назад Панкова везли по этой дороге со скрученными скотчем руками, был такой же август и такая же жара.

– Кстати, – спросил Панков, – что это за история про кровную вражду между Ниязбеком и Сапарчи Телаевым? Ну, который глава «Авартрансфлота»?

– Ниязбек убил его сына, – ответил Шеболев.

– Как?!

Полковник истолковал изумленное восклицание как вопрос и пояснил:

– Из «стечкина».

– Давно?

– Пять лет назад. В Москве. Ниязбек приехал в какой-то ресторан, и когда он выходил из машины, он так резко открыл дверь, что стукнул этой дверью машину Арсена. Тот начал возмущаться. Ниязбек спросил его: «Что ты хочешь? Тут работы на пять долларов. На, возьми двести». Арсен был пьян и ударил его по руке, так что деньги вывалились в грязь. Начался скандал. Прибежали менты. Арсен был такой пьяный, что они хотели его забрать. Ниязбек поднял деньги из грязи, отдал их ментам и сказал: «Мы земляки, сами помиримся». После этого менты уехали, а Ниязбек пошел в ресторан. Он сидел там полтора часа с какими-то русскими ребятами, и когда он вышел, было уже полвторого ночи. Арсен ждал его с тремя людьми снаружи, и как только Ниязбек вышел, Арсен выстрелил в него. Пули попали Ниязбеку в живот и в шею. Ниязбек упал, а Арсен и его люди стали расстреливать русских. Тут Ниязбек очнулся, закатился под машину и стал стрелять в них. Троих он убил, а четвертый убежал. Потом Ниязбек сел в машину, затащил туда русского парня и поехал в больницу. Русский умер, а Ниязбек выжил.

Панков молча переваривал эту информацию.

– Значит, Сапарчи хочет убить Ниязбека?

– А черт их пойми, что он хочет, – отозвался Шеболев, – этот народ никогда не поймешь. Вроде бы помирились они. Шейх какой-то в горах их помирил. Ниязбек даже поддержал его на выборах.

– Каких выборах?

– В Шугинском районе. Там депутата убили. Один из друзей Ниязбека, по имени Хизри, стал баллотироваться в депутаты. А потом он снял свою кандидатуру и велел голосовать за Сапарчи. Потому что это попросил Ниязбек.

– А кто убил депутата?

– А черт его знает, кто убил. Некоторые говорят, что Хизри. Но это тут всегда так. Если неизвестно, кто убил, всегда валят либо на Арсаева, либо на Хизри.

***

Выборы депутата Народного собрания от Шугинского района были назначены на пятое сентября, и, по сути, исход их был предрешен. Из пяти кандидатов на пост двое не пользовались никакой поддержкой, а еще один – зять Сапарчи – представлял тот же клан, что и сам Телаев.

Пятый кандидат мог бы составить Телаеву конкуренцию – он был местный уроженец, главврач Первой городской больницы и уважаемый человек, но у него был один серьезный недостаток. У него не было вооруженных людей, необходимых для победы на выборах. Потому что вообще-то при подсчете голосов один автомат, приставленный к голове члена избиркома, стоит тысячи избирателей. Трезво оценив свои шансы, главврач снял свою кандидатуру и получил за это от Телаева двести пятьдесят тысяч долларов.

А за неделю до голосования снял свою кандидатуру и сам Телаев. В пользу зятя.

Новость сообщили по местному радио в два часа дня, и так получилось, что Хизри Бейбулатов в этот момент был в машине и слушал радио. Хизри затормозил так резко, что граната, лежавшая на всякий случай на переднем сиденье, слетела на пол вместе с прикрывавшими ее газетами. Хизри свернул к обочине, вышел из автомобиля, открыл правую переднюю дверь и поднял с полу гранату.

Несколько секунд он стоял у пыльного края ущелья, а потом размахнулся, выдернул чеку и швырнул гранату вниз. Ущелье было такое глубокое, что граната взорвалась еще в воздухе, и эхо принялось гулять туда-сюда между горами.

***

Первого сентября Владислав Панков повел дочь в школу. Это была школа номер один в центре Торби-калы, и пока Панков стоял с Ниной на школьном дворе, засаженном цветами, он заметил одно важное отличие этой привилегированной школы от привилегированных московских. Все машины, которые приезжали с детьми, были бронированные. И из каждой машины вылезали по два, а то и по четыре ребенка. Панков оказался одним из немногих мужчин, появившихся в школе. Детей сопровождали матери или охрана.

Нина переносила жару гораздо лучше отца. Полпреда сразу окружили учителя, и ему пришлось что-то говорить, то и дело дергая себя за галстук От пота, солнца и дезодоранта шею его обметало какой-то розовой сыпью, и Панков все время норовил ослабить узел. В конце концов он плюнул на приличия, сдернул галстук, обернулся и замер.