Ник и другие я (СИ)

Он, наконец-то, дошел. Гулко звучали его шаги – он смутно помнил, что зала просто огромна – и в ширину, и в высоту. И кругом в стенах капсулы. Нужно подойти к широкому проему, где выдаются капсулы, вытащить её, открыть, загрузить, закрыть и откатить в другой проем, где капсула исчезала, отправляясь… Куда-то. А в первом проеме появлялась новая. Когда-нибудь капсула не появится, и что делать тогда, Джек не знал. И что делать, когда откажет аварийное электроснабжение… Это что еще за штука?.. он тоже не знал, но холодок по спине только от одной этой мысли пробежал.

Странно, но тут в зале было тепло. Даже жарко, и душно, конечно же. И еще все же страшно – Джек не понимал своих действий, они остались от другого Джека, которого не вспомнить, и это злило. Тот Джек выпустил лиловый туман, чтобы снег был холодным.

Он одной рукой потянул за прохладную, очень гладкую ручку капсулу – та легко вынырнула из темноты. Он нажал боковую кнопку и открыл длинную, во всю капсулу, дверцу – та уходила верх и вбок. Тут же выдвинулся вверх и включился экран, по нему забегали строки – слишком быстро, чтобы Джек успевал читать. Сама капсула мягко замерцала по контуру, показывая белизну матраца с чуть приподнятым головным концом.

А во тьме висел гроб, и в том гробу лежала…

Джек даже вздрогнул от этой фразы, случайно всплывшей из памяти, сгружая тело Клода в капсулу и проверяя пульс на шее. Пульс был. Значит, придется ковыряться с программой – вряд ли Клод оценит анабиоз вместо регенерации. Что бы это ни значило. Сам Джек собирался его только подлечить.

Он склонился над Клодом, принимаясь за его одежду – что-то подсказывало, что куртка точно лишняя. При заморозке не лишняя. А вот в лечении – да.

Клод застонал и открыл ставшие мутными глаза. Он попытался отбиться от Джека, потом, когда тот чуть отстранился – не бить же Клода в ответ, осмотрелся. Его глаза широко открылись, и он выдохнул:

– Зззззабористые глюки…

Джек молча протянул руку:

– Коснись.

Тот здоровой рукой прикоснулся:

– Теперь хотя бы ясно, почему тебя в семьсот тысяч оценили… – он скосил глаза в сторону, на дисплей. – Умеешь пользоваться?

– Нет, – честно признался Джек.

– Зззззззабористые и глупые глюки… Хотя чего от глюков ждать.

– Руку снова дать? – предложил Джек.

Клод прикрыл глаза, выдохнул, а потом сказал:

– Давай! – он вцепился в протянутую руку и сел, ругаясь точь-в-точь, как Сэм в ночь возвращения из города. Крайне затейливо. Забавно, но сейчас Джек хотя бы оценил процесс и прокомментировал:

– Не выйдет. Оно туда не влезет.

Клод удивленно посмотрел на него, потом засмеялся через боль:

– Это исключительно из любви к искусству, Карбон.

– Я Джек.

– Хорошо, Джек… – Клод повернулся к экрану и принялся на нем что-то нажимать. Заметил заинтересованный взгляд Джека, вздохнул и… Начал заново – медленно и поясняя.

Через час, убедившись, что Джек все запомнил, Клод все же погрузился в лечебный сон. Капсулу Джек не стал отправлять в другой проем – тут и оставил. Клод должен проснуться через неделю. Это семь дней – Джек помнил. Он поспешил домой. Правда, сперва добежал до своих коробок – крохе должно понравиться. Во всяком случае Джек на это надеялся.

Только дома… Дома ждала неожиданность.

Тот самый принц на прекрасном белоснежном коне. Джек фыркнул – конь был ненастоящим, всего лишь робот. Но светился он в темноте отменно – шерстинка к шерстинке сияла серебром. Звенели колокольчики, вплетенные в гриву, и длинными косами игрался ветер.

Сам принц был тоже прекрасен, хоть Джек и видел его лишь со спины – в руки Джека с двух сторон вцепились, не давая спуститься с холма к дому Ливень и Птица. Ливень даже выдавил из себя первые свои слова:

– Уолек, не надо…

Птица с ним был согласен:

– Отпусти. – пропел он, складно говорить по-человечески он пока не мог. – Отпусти её.

Принц был лордом – рыжие короткие волосы, стройная, мелкая фигура…

Он говорил о таких «Мед, шелк и пламя. Только мед горький, шелк ненатуральный, а пламя служит королеве. Держись от таких подальше. Особенно от моего дорогого кузена…».

Кто «он», сейчас не волновало Джека. Его волновало другое – кроха явно переживала. Её движения были дерганными, она нервно снова и снова поправляла прическу – короткие, светлые кудри, и постоянно оглядывалась. Комок в груди даже стал теплее – появилась дикая надежда, что она ждала его, но… Это был всего лишь самообман: принц, держа в одной руке корзинку с Эш, подал крохе руку и помог забраться в седло. Она села. Она не ждала Джека. Она хотела одного, как и говорила – уехать с принцем. Тот взлетел в широкое, рассчитанное на двоих седло и…

Они уехали.

Гномы никому не нужны.

Гномы остаются в лесу, чтобы добывать свои самоцветы в штольнях.

Гномы одиночки, ведь сказка не о них. Хотя не одиночки, их же семеро, им некогда скучать по какой-то принцессе. Их ждут штольни.