Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

— Именно так их и строили, для защиты от разбушевавшихся бизаров, зажравшихся перевёртышей и прочих асоциальных личностей, — довольно усмехнулся Динстон Гордиан, заложил руки за спину и вскинул подбородок. — И вот вопрос: почему мой младший брат, Тарит Гордиан, оказался в подземной тюрьме? Чем он так напугал верховного судью, короля или его советника?

— Тарит тоже в тюрьме? — ужаснулась Моника, выхватив из разговора имя брата, о котором ни на миг не забывала, но надеялась, что тот сумел выбить себе тёплое местечко с его-то подвешенным языком и манерами.

— А ты решила, что я сюда пришёл чтобы, как выразилась твоя спутница, «на темницу Храма правосудия изнутри полюбоваться»? — на лице Динстона так отчётливо проступило самодовольное выражение, что Моника едва удержалась, чтобы не зарядить по этой нахальной физиономии кулаком. — Конечно, у меня был план, в котором ты должна сыграть главную роль. Как только нас навестят Кеван или Витторио Гвери, ты разрушишь эти стены, которые до сих пор являлись символом нерушимости власти.

Динстон явно ожидал оваций или заверений в его гениальности, но Моника смотрела потрясённым взглядом, в котором было больше возмущения, чем благодарности. Он снова хочет использовать её. Снова решает, что Ника должна делать, а что нет. Девушка повернулась к Эрнарду, вспомнив его рассказ после несостоявшейся свадьбы брата. Откуда ему были известны подробности жизни бывшего военного советника Кадарии — Витторио Гвери? Как владелец агентства по перевозке артефактов в провинциальном Лодваре оказался в курсе, что Витторио основал закрытые пансионы для обучения аномальных магов и перевёртышей? Неужели Динстон посвятил Эрнарда в историю своей первой любви с такими подробностями?

— Эрнард, я хочу кое-что спросить у тебя, — сказала Ника, заметив и нахмуренное лицо брата, ожидавшего другой реакции, и напряженную позу Арнана, который ждал от невесты обвинений. — Можешь и дальше изображать, будто ты так заинтересован рисунком на мраморе, просто ответь. Наше с тобой знакомство было случайным?

— Что? Конечно случайным! — Эрнард вскинул голову, отчего спутанные кудряшки взметнулись вверх. — Почему ты спрашиваешь об этом?

— Ты был посредственным начальником, который чудом не развалил дело, ты самолюбив, заносчив и тщеславен. Ты сам признался, что выбрал Лодвар, только потому что хотел сделать больно брату, — Моника смотрела на самолюбивого бывшего босса, смотрела на преувеличенную театральность его движений и демонстративно прижатые к груди руки. — Ты безответственен, и единственное, что тебя заботит — то, какое впечатление ты производишь.

— Эй, так не честно! — воскликнул он, отлепился от стены и сморщил лицо. — Я думал, мы друзья.

— Так вот, при всех своих качествах ты каким-то образом стал доверенным лицом военного советника короля, оказался в курсе подробностей его личной жизни, а после вдруг получил должность помощника Михара в Управлении магического правопорядка, — продолжила Ника, не обращая внимания на якобы уязвлённую гордость Эрнарда. — Мне одной кажется, что слишком уж много противоречий?

— Всё совсем не так! — Эрн подскочил к девушке и попытался ухватить её за рукав, но Моника оттолкнула его. — Послушай, ты ошибаешься!

— В чём же? Ты рассказал мне, что Витторио сменил имя младшей дочери и отправил её в закрытый пансион для одарённых магов. Ты откуда-то узнал, что некий тайный покровитель помог сбежать Алиене из лечебницы Святого Антонелла, — перечисляла Ника те факты, о которых не рассказывают мимоходом — о них можно узнать только из приватной беседы с тем, кто готов делиться сведениями. — А ещё я чуть не упустила одну маленькую деталь: помнишь в «Мельхиоре» ты говорил, что магические перевёртыши — чудовища и монстры? А потом вдруг оказалось, что тебе известно, что от союза перевёртышей и магов рождаются бизары — одарённые маги, гении.

— Хочешь и меня в предатели записать? — отшатнулся от неё мужчина, перестав изображать шута на ярмарке. — Ты же меня знаешь!

— Я думала, что и братьев своих знаю… — вздохнула Ника и прикрыла веки, не желая смотреть ни на кого из присутствующих. Злость на брата ушла, как и злость на Эрнарда и Арнана, не желавшего обсуждать при посторонних важные для неё темы. Появилось опустошение — бесконечная усталость от интриг, заговоров и лжи. Она отвернулась и прижалась лбом к холодному мрамору. — Я больше никому не верю.

Глава 19

Когда Арнан резко подскочил к Монике и прижал её к себе, первым желанием девушки было оттолкнуть его, сделать так, чтобы он оставил её в покое и перестал изображать молчаливую статую с претензией на заботу. Именно так Ника и поступила — ударила кулаком в грудь мужчины, вырвалась и отступила от него. Да, в глазах жениха пылали чувства, но одним только горячим взглядом невозможно заставить поверить. Моника закрыла лицо ладонями, спряталась от всех, и от Арнана в том числе.