Ника Лосовская и законы физики

Первой даме доброжелательно улыбались все встречные мужчины. На вторую не реагировал никто.

Дама в шляпке, не выдержала, наконец, столь вопиющей дискриминации своей спутницы:

— Никуся! — возмущенно воскликнула она. — Я же прекрасно помню, что раньше ты и глазки подкрашивала, и щечки румянила, и таких хламид, как эта, не напяливала. Ну почему же, почему ты так запускаешь себя теперь? Разве тебе не хочется радовать всех своим видом?!

«Запущенная» Ника Лосовская неожиданно взорвалась:

— Ну что ты такое говоришь, Ба! Уже давно пора смириться с тем, что я не светская барышня! Мне нравятся свободные одежды! Имею я право чувствовать себя человеком, а не его женской половинкой? Имею я вообще право жить так, как мне хочется, или нет?

— Имеешь, имеешь… — испуганно проговорила Любовь Эмильевна. — Не нервничай, родная, извини меня, пожалуйста…

Но Ника, уже устыдившаяся своего взрыва, сама искала повод сменить тему.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула она, увидев магазинную вывеску, на которой было написано «У МИЛЕНЬКОЙ».

— Это колбасный магазин, — объяснила Любовь Эмильевна. — А называется он так потому, что одна из начальниц нашего мясокомбината носит фамилию Миленькая. Ну, вот мы с тобой и пришли.

Они приближались к двухэтажному зданию, покрытому черной копотью — из-за соседства с оживленной проезжей дорогой. Сюда недавно переселился ангарский Музей часов, ютившийся до этого в крошечном помещении на первом этаже жилого дома.

По рассказам бабушки, в России существовало всего три специализированных музея часов. Один их них как раз находился в Ангарске и был главной культурной достопримечательностью этого города. Накануне Ника предложила Любови Эмильевне посетить музей, объяснив свое желание тем, что еще ни разу не видела собрания часов в просторных новых интерьерах.

Гуляя по музейным залам, Лосовские постоянно натыкались на экскурсоводок, терпеливо просвещавших группы школьников:

— Основатель музея Павел Курдюков родился в простой крестьянской семье в селе с православным названием Сретенье…

— В музее хранится более тысячи часов, но сейчас в экспозиции представлено всего четыреста пятьдесят экземпляров…

— Послушайте, дети, как кукует кукушка в этих замечательных ходиках с гирьками — совсем как живая!..

— Ничего общего с настоящей кукушкой, — ехидно прошептал какой-то юный натуралист своему приятелю, а Ника вдруг сообразила, что давно уже не слышала «настоящей» лесной кукушки. Но гулять в одиночку в лесах Иркутской области было небезопасно: здесь располагалось множество исправительно-трудовых колоний, чей контингент оставался после отсидок в этих же краях.

— А какие часы больше всего понравились Борису Сергеевичу? — с невинным видом поинтересовалась Ника. — Я ведь знаю, что вы были тут вместе…

— Ему было по душе всё веселое, забавное, — сказала Любовь Эмильевна. — Помню, что он долго стоял вот у этих французских часов.

Девушку тоже привлекла замысловатая бронзовая композиция с прославленным сенбернаром по имени Барри. Пёс, со спасенным ребенком на спине, стоял посреди монастырского двора. Было любопытно рассматривать крошечный церковный колокол на столбе, сторожевую монастырскую башенку с черепичной крышей и кувшинчик с водой, висевший на ошейнике собаки… Очень вовремя подоспела экскурсоводка с очередной группой:

— В средневековом монастыре Сен-Бернар в Швейцарских Альпах выращивали огромных лохматых псов, прозванных сенбернарами. Они вместе с монахами помогали заблудившимся путешественникам, выручали людей во время снегопадов и сходов лавин в горах. В Париже есть памятник самой знаменитой из этих собак — сенбернару по кличке Барри. Он спас сорок человек, а сорок первым был вот этот малыш, найденный им в снегу…

Любовь Эмильевна повела внучку в другой конец зала:

— И вот эти каминные английские часы Бореньке приглянулись.

Нике тоже нравился модерн рубежа девятнадцатого-двадцатого веков. Она залюбовалась фаянсовыми часами с рельефными накладками из позолоченной бронзы в виде двух изображений солнца: дневного, с широко открытыми глазами, и ночного, спящего — с глазами закрытыми. Фасад часового корпуса украшала цветная роспись по эмали — желтые и лиловые ирисы.

— Борис очень любил ирисы, даже начал разводить их у себя на участке. Поэтому и здесь стоял, как зачарованный…

Потом бабушка показала Нике витрину с часовыми устройствами, вынутыми из настоящей японской мины, снятыми с советского танка «Т-34» и с немецкого «Тигра». Здесь были даже часы с орбитальной станции «Салют». Их подарил музею космонавт Гречко, зачем-то однажды посетивший Ангарск.

— А вот, Никуся, обрати внимание на этот экземпляр. Мы с Борей долго над ним потешались. Называется «Копилка». Эти деревянные немецкие часы заводили раз в неделю, но начинали тикать они при одном непременном условии — в щель на задней панели корпуса нужно было бросить монетку.