Никаких обещаний

Закрытие додзо в Анн-Арборе будет для него делом трудным, как с финансовой точки зрения, так и эмоциональной, но все уладится, Эрик был в этом уверен. Он получил истинное удовольствие от преподавания курса японской культуры в Мичиганском университете пару лет назад и, возможно, теперь полностью сможет перейти на преподавательскую работу. И если в Токио его наставник мог обучать искусству ниндзя-цу в обыкновенной комнате, в которой не было ничего, кроме нескольких матов, он сможет делать то же самое в Чикаго.

Эрик остановился в вестибюле дома, чтобы взять почту, засунул почту в сумку и стал подниматься по лестнице.

Он был еще на полпути, когда внезапно открылась одна из дверей на площадке третьего этажа и появился Чарли. Увидев Эрика, он остановился с широко открытым ртом, затем закрыл рот и оглянулся на дверь, из которой только что вышел, Эрик не понял, на какую именно.

Когда Чарли снова взглянул на Эрика, на его лице была уже улыбка.

— Ты вернулся!

— И рад этому возвращению, Чарли-сан, — Эрик продолжал подниматься по ступенькам, пока не подошел к Чарли и не остановился рядом с ним. — Я тороплюсь позвонить Эшли, кажется, еще не очень поздно, но завтра обязательно напомните мне, чтобы я рассказал вам о выходных, проведенных среди первозданной природы.

Продолжая улыбаться, Чарли взглянул на дверь квартиры Эрика.

— О, с удовольствием послушаю.

Спускаясь по лестнице, Чарли что-то насвистывал, и Эрику показалось, что он что-то замышляет. Любопытство Эрика росло по мере того, как он приближался к своей квартире: дверь была приоткрыта, из магнитофона лились звуки арфы-кото.

Осторожно он шагнул в свою квартиру и остановился, как вкопанный. Сгорбившись, упершись локтями в колени и обхватив голову руками, на его кушетке сидела Эшли. Волосы были спутаны, некоторые пряди еще держались заколкой, но остальные были рассыпаны и ниспадали на лицо, почти совершенно его скрывая.

Красный цвет ее костюма контрастировал с черной кожей кушетки, и Эрик невольно вспомнил ту ночь, когда она надела этот костюм к ужину, и вспомнил, как он… снял с нее этот костюм. Эрик тихо закрыл за собой дверь, щелчок был едва слышен.

Тем не менее Эшли услышала. Выпрямившись, она повернулась в его сторону:

— Чарли, я думала, ты… — ее фраза оборвалась на полуслове, она поднялась, вскрикнув: — Эрик! Что с тобой? Я… мы…

Он отшвырнул от себя сумку, она бежала к нему по комнате, их руки встретились для объятия. Два с половиной месяца они жили телефонными звонками и воспоминаниями. Держать Эшли в объятиях, чувствовать ее нежность и теплоту было высшим наслаждением. Он не знал, как и почему она оказалась в его квартире, но был рад ее видеть.

— О, Эрик! — воскликнула Эшли, прижимая его к себе, и вдруг отвела от него руки и слегка подалась назад, лицо приняло озабоченное выражение, и она оглядела его с головы до ног, — С тобой все в порядке? Ты не ранен?

— Все хорошо, — усмехнулся он. — Было холодно, но не опасно.

— Ты хочешь сказать, огнестрельное оружие, как и холодное, не представляет для тебя опасности? — горько сыронизировала Эшли, интонация ее голоса стала задиристой.

— Мы не брали с собой никакого оружия, ни огнестрельного, ни холодного. Это был обычный выезд за город с палатками.

— С палатками? — Эшли нахмурилась.

— В Брейлинг. Один из учеников, мой друг Джон Рейберн, много рассказывал о красоте тех мест, и вот мы взяли и, долго не раздумывая, решили съездить в Брейлинг. Ну как?

— Ну как? — переспросила она и рассмеялась тяжело и натянуто. — Я скажу тебе, как. Последние восемь, нет, девять часов я провела в тревоге, беспокоясь, что ты валяешься где-нибудь раненный, умирая. Я почти довела себя до истерики, обзванивая все больницы Анн-Арбора, и Чарли у себя дома сейчас ищет детройтский телефонный справочник, мы собирались звонить в больницы Детройта. И вот приходишь ты и заявляешь, что все это время развлекался за городом на пикнике.

— Но с чего ты взяла, что я ранен и умираю? — ему показалось, он пропустил в ее словах какую-то важную деталь.

Эшли вернулась к кушетке, взяла с одной из подушек газету, помахала ею в воздухе и протянула ему:

— Вот почему!

Крупными черными буквами на газетной странице выделялся заголовок «Операция полиции закончилась перестрелкой». Взяв газету, Эрик пробежал глазами статью, ухватив самое главное.

— Ты думала, я принимал участие? — спросил он, возвращая газету.

— Да. А что еще я могла подумать? Лейтенант Пиз звонит тебе ночью, из темноты возникает загадочная фигура ниндзя, и рвется паутина наркомафии. Если помнишь, это произошло сразу же после моего переезда в Чикаго… и после того ночного звонка лейтенанта! Ты, конечно, скажешь, что все это не опасно, но я-то прекрасно знаю цену подобным словам: тот факт, что ты ниндзя, вовсе не делает тебя неуязвимым или бессмертным. Ты мог оказаться и среди убитых.

— Только в том случае, если бы принимал участие в этой операции.