Никаких принцесс!

— Она позволяет летать? Да? — вспоминая мультик про Питера Пэна, спрашиваю я.

Мама смеется еще веселее.

— Ну что ты, Виола. Нет, она образуется, когда мы колдуем слишком много и слишком часто. Загляни в мировую историю — раньше люди ловили фей именно из-за пыльцы. Пока не разобрались, что мы можем давать не только золото в маленьких количествах, но и наколдовать, например, целиком набитого этим самым золотом осла… — Мама устало закрывает глаза. — Знаешь, мне кажется, я погорячилась с этим спецкурсом, Виола. Ты не я, тебе нужно объяснять это иначе. Давай в качестве домашнего задания ты потренируешься и совершишь хотя бы пять добрых дел за эту неделю? Как думаешь, справишься?

— А это должны быть грандиозные добрые дела? — на всякий случай уточняю я. — Вроде спасения еще одного бедолаги от проклятия? Или что-то более приземленное?

Мама улыбается и ласково гладит меня по щеке.

— Как пожелаешь. Но сделай это от чистого сердца. Феи несут добро, Виола, всегда. Мы спасаем героев, когда они в отчаянии. Мы помогаем им, когда они еще не знают, что уже стали героями. Этим стоит гордиться. — Она ловит мой взгляд. — А ты почему-то думаешь, что фея — это красивая мордашка и легкомыслие. Это совсем не так. Просто для постоянной помощи, для постоянного дарения и желания делать счастливыми нужно быть не просто человеком и даже не только очень хорошим человеком. Нужно стать феей. — Мама улыбается. — Когда-то, поняв это, я захотела пройти посвящение и стать принцессой-наследницей Зачарованных Садов. Я очень надеюсь, что ты поймешь это тоже. И мы наконец будем вместе.

Я ухожу от нее в смешанных чувствах. Да, феи и в сказках всегда несут добро — по возможности, конечно. И мама сегодня напомнила, что нам дано одаривать сирых и убогих, да и вообще всех, разными чудесами вроде красоты и вечной молодости. Мы ух какие сильные. И все это просто замечательно — только как быть с тем фактом, что феи крайне редко привязаны к семье? Да и вообще к чему-либо. Что феям обязательно нужно в кого-то влюбиться или влюбить в себя. Что, наконец, фей стараются не трогать все местные королевства — целей будут.

Я не хочу, чтобы в отдаленном светлом будущем моя дочь росла с отцом одна, и… Тут мне в голову лезет картинка: Дамиан рядом с такой же дочуркой-готом копается во внутренностях несчастной черной кошки. А я наблюдаю за этим со стороны, давлю отвращение и думаю, как же мне сделать из моей дочери фею.

Наверное, нечто похожее чувствует сейчас мама (за исключением вскрытия черной кошки, конечно). И я понимаю, сейчас очень хорошо все понимаю — у мамы долг, она на самом деле меня любит, но ей приходится…

А я не хочу. Не хочу одаривать других, когда в ответ никто не подарит счастье мне. Когда даже дочь нельзя растить самой — потому что нужно, видите ли, одарить красотой очередную сиротку! Да, мне жалко сироток, но себя жалко больше.

Нет, мам, не выйдет из меня достойной феи. Не выйдет…

Настроение стремительно портится. Карета от Ромиона уже ждет, я забираюсь внутрь — и сижу там одна всю поездку, усталая и одинокая. Слушаю, как стучат колеса по мостовой, вспоминаю Дамиана, которому, кажется, лгу, а ведь совсем этого не хочу. Маму, которой тоже лгу — она же думает, что из меня еще может получиться фея. А она не может. И пять добрых дел я сделаю, хотя правильней, честней было бы забить и даже не пытаться.

Еще и уроки учить — Габриэль наверняка снова приволочет кучу учебников. И директриса подозревает, что я мухлюю с домашним…

В общем, жизнь ужасна, и я планирую отметить это каким-нибудь грандиозным тортом. Самой сходить на королевские кухни и посмотреть, что у них есть из сладкого. Я, когда в депрессии, очень чернослив люблю — может, у них найдется для меня много, очень много чернослива, м-м-м, в жирных сливках и с шоколадной посыпкой? Или мятной? Или все вместе…

Если бы. По приезде во дворец меня под руку выводят из кареты — не дай бог ведь споткнусь на ступеньке — и настойчиво просят следовать за церемонным мужчиной, похожим на дворецкого из какого-то английского сериала. Такой весь манерный и обходительный, в костюме с иголочки и с лицом, на котором не отражается ни одна эмоция.

Он приводит меня в королевские покои, где в красивой мраморной гостиной неприлично довольный Ромион воркует со смутно знакомой рыжей девушкой (не та ли это маркиза из моих новых одноклассниц, которая очень хотела стать королевой?). Девушка стреляет глазками, тонко улыбается и вовремя опускает взгляд в пол, а Ромион перед ней ну прямо гоголем…

В другое время я бы просто насладилась картиной. Но сейчас я злая и уставшая — поэтому невежливо интересуюсь:

— Кх-м! Я прошу прощения, но мне еще долго в дверях стоять?

— Виола! — с улыбкой поворачивается ко мне Ромион. — Ты уже вернулась, отлично-отлично! — Он встает и ласково улыбается девушке. — Оливия, дорогая, подожди меня здесь.

Звучит это как приказ, но рыжая Оливия пытается возмутиться:

— Но, Роми… Ты уйдешь с ней? — Она бросает на меня колючий взгляд. — Чем она лучше, я же для тебя на все готова!