Никаких принцесс!

— Ни на что, Виола, я просто вспоминаю, что говорила моя мачеха — а она редко предсказывает и еще реже ошибается. И кажется, там было что-то про «встретишь в Садах своего врага». — Ромион подходит ко мне и, когда Туан заступает ему дорогу, останавливается, поднимает на моего спутника взгляд. Забавно, Ромион ниже, взглядом он уперся бы Туану в грудь. Но при этом у него получается смотреть на моего спутника снизу вверх.

— Ромион, я тебя не понимаю…

— Это, случайно, не вы? — Ромион, не слушая меня, пристально смотрит на Туана. На месте последнего я бы давно уже сбежала и спряталась за креслом — мягко говоря, ничего хорошего взгляд сиернского короля сейчас не сулит. — Может быть, объясните… Как там вас?.. Почему Виола ведет себя так странно. И «Эликсиром…» от нее буквально разит.

Туан стоит, загораживая меня, как будто защищая, а на деле не пуская к Ромиону. Я что-то бормочу, сама не понимаю что.

— Не можете? — кивает Ромион. И громко: — Стража!

Мы с Дамианом говорим хором:

— Ромион, не смей!

— Ваше Величество, это лишнее.

Ромион делает знак рукой, и стражники замирают в дверях.

— Ваше Величество… — глухо начинает Дамиан в наступившей тишине.

— Я просил называть меня по имени, когда мы одни, — перебивает его Ромион.

— Когда мы одни, — повторяет Дамиан и кивает на стражников.

Ромион пожимает плечами, и стража исчезает за дверью.

— Не надо!.. — начинаю, глядя им вслед. «Не надо, не уходите, останьтесь!» Но заканчиваю, конечно же, не так: — Не надо делать подобных жестов, Ромион! Ты обижаешь моего спутника! Туан…

— Да, моя леди? — ласково отзывается тот.

— Помолчи, Виола, ты заколдована, — отмахивается Ромион.

И тут Дамиан вставляет:

— Она сама его выпила. Ты что, не видишь? Ты же в разы сильнее меня в зельях, Ромион, ты что, не видишь? Она сама его выпила, по своей воле.

Ромион хмурится, глядя на меня. «Нет-нет-нет, не слушай этого страдающего глупца, я заколдована, заколдована я! Спасите меня кто-нибудь!»

— Не… — опять начинаю я. И снова: — Не смейте говорить обо мне так, словно меня нет рядом! Я здесь, и я все понимаю.

— Простите, Ваше Высочество, — кротко отвечает Дамиан, бросая на меня быстрый взгляд. — Могу я задать вам один вопрос?

«И ты прозрел? Свершилось! Ну все, Туан, ты попа…»

— Вам нравится быть феей?

«Да что ж ты такой… глупый?! Нет, не нравится, меня подчинили, мне слова не дают сказать, и мне на шею вешается сумасшедший злодей, спаси меня, что же ты стоишь?!»

— Да. Намного больше, чем вздыхать вместе с тобой, глядя на закат, и ждать, когда ты наконец решишься взять меня за руку.

«Ой, не-е-ет! Боже мой, Дами, прости, это не я, это Туан, я не хотела!..»

Дамиан кивает:

— Благодарю, Ваше Высочество.

Я отчаянно смотрю на него, пытаюсь поймать взгляд. «Спаси меня!»

— Ромион, я тебе еще нужен?

— Дами, — выдыхает король Сиерны. — Но посмотри же на нее! Как ты не видишь: здесь что-то не так! Да, она выпила «Эликсир…» по своей воле, но…

— Роми, как ты не видишь, что Ее Высочеству противно мое общество! — повышает голос Дамиан. — Ты оскорбляешь наследницу королевы фей, — и, открывая дверь, бросает мне: — Хорошего вам вечера, принцесса.

— И вам, милорд, — машинально отзываюсь я.

Фальшивые слова горчат на языке и звучат неправильно, но Дамиан только кивает в ответ и мягко закрывает за собой дверь.

Я так и знала. А ведь пел мне: «Я тебя люблю, я тебя в обиду не дам, я всегда буду рядом!» Где он, когда я в беде?! Пошел тешить уязвленную гордость, за которой очевидного не видит? Даже его брат заметил, а с ним мы и вполовину не были так близки!

— Так, еще раз повторите-ка, юноша, кто вы такой? — тянет Ромион, не сводя глаз с Туана.

— Мой король…

— Я не ваш король.

— Простите… Принцесса… — Туану, видимо, все это надоедает, и он использует последний козырь: бросается передо мной на колени, цепляясь за рукав моего платья. — Моя госпожа, я не понимаю… Что я сделал не так? Прошу вас, скажите, я все исправлю! — звучит это истово и заученно, как будто Туан выразительно читает по бумажке. Или говорил подобное не раз.

— Ромион! — Я обнимаю Туана за плечи и помогаю встать. Точнее, он заставляет меня это сделать. — Что ты делаешь? Туан мой спутник, мое счастье и моя любовь…

— Виола, если бы я тебя не знал, я бы, может, и поверил, — усмехается Ромион, изгибая бровь. — Ты скорее откусишь себе язык, чем назовешь кого-то «счастьем».

«Что, Туан, съел?»

— Ты не понимаешь, Ромион. Это любовь. Да, я влюбилась. Да, я теперь знаю, что это такое. И если ты посмеешь забрать у меня это большое и настоящее чувство, как уже один раз сделал, теперь я так просто стоять и молчать не буду.

— Ты и тогда не молчала.

— Полагаю, мы поняли друг друга?

— Это ты у королевы фей таких фраз нахваталась? — усмехается Ромион. — А может, я все-таки запру этого артиста, твое, хм, счастье, в темнице? Ты сможешь его навещать.

«Да, пожалуйста! И ключ выброси!»

— Ромион, это не смешно.

— А кто смеется, Виола? Ты же знаешь, — он прямо-таки пронзает Туана взглядом, — счастья много быть не должно. Это вредно, когда счастья много. Так что давай я его в чисто целительских целях все-таки запру?