Никаких принцесс!

— Виола, дорогая, — улыбается Туан. Я начинаю ненавидеть его улыбку. Но почему же только начинаю? Я уже давно ее ненавижу! Как и самого Туана. — Не заставляй меня приказывать. Между прочим, — мне на колени ложится, возникнув из ниоткуда, пушистая белая шкурка. Кроличья, — низложенная королева Изабелла передает тебе привет и просит впредь быть осмотрительнее. Конечно, сына у нее больше нет…

Ну все, кое-кто доигрался.

— Туан, радость моя, даже я вижу, что это выделанная шкурка. Ты такой заправский маг, что смог снять ее с Томми и за пару минут привести в божеский вид?

— Что ты, Виола, у меня было по крайней мере два часа, пока ты спала…

Угу, а то я сказок не читала! Там черным по белому пишут, что «снял с себя шкуру и обернулся добрым молодцем». В нашем случае — ребенком. Ну, вот шкура. Значит, ребенок отдельно, к тому же я же отдала Изабелле амулет-маячок крестной. Туан просто хочет меня напугать. Не выйдет!

— …Я подумал, ты не хочешь видеть шкурку в крови, и так далее…

— Туан, заткнись.

Он и правда замолкает, правда, всего на секунду.

— Что, и даже слез не будет? А оскорблений? А угроз? Просьб?

— Да, я тебя по-человечески прошу: выйди и не показывайся мне больше на глаза, пожалуйста! Кстати, как докажешь, что это, — я машу шкуркой, — действительно принадлежит… принадлежало Томми? А не какому-нибудь другому кролику.

Туан изумленно смотрит на меня:

— Виола, любой волшебник, хоть сколько-нибудь сильный и умелый, это почувствует!

Ну, я не волшебница и даже не учусь. И ничего не чувствую.

— Проехали. Забери, — кидаю ему шкурку. — И уйди куда-нибудь… Встаю я, встаю. Уговорил.

— Тогда тебе пригодится это, — Туан кивает на корзину на полу, которую я только сейчас заметила. — Я проверил, там отличные настои и зелья — как раз чтобы привести себя в порядок. Ты ужасно выглядишь.

В ответ я только усмехаюсь. Если Туан думал меня уколоть, то это даже не комариный укус, а что-то помельче, сильно помельче. Я была жабой шестнадцать лет, и мне все, кому не лень, говорили, что я уродина. Так что… я привыкла.

— Еще я проверил, — продолжает Туан, — больше розовой пыльцы там нет. Виола, это было очень неразумно и опасно. Я мог не совладать с собой…

— Ты о чем?

Он протягивает мне руку:

— Об этом.

Я смотрю… и с удивлением замечаю, как по его пальцам, тыльной стороне ладони, запястьям пробегают… словно всполохи пламени! Красиво…

— Ух ты!

— Не трогай! — Туан отдергивает руку, но я успеваю почувствовать исходящий от нее жар. Как от огня. — Никогда не трогай меня без разрешения, поняла, фея? Ты же не хочешь, чтобы я обернулся, правда?

— Обернулся? Кем?

— Демоны и бездна, ну какая же дура! — стонет Туан и швыряет мне что-то из маминой корзины. — Приводи себя в порядок!

Я удивленно смотрю ему вслед, а потом — на дверь, захлопывающуюся за его спиной. Мог бы и не обзываться!.. Хотя какая мне разница? И как будто я должна знать, у кого из местных существ огонь живет под кожей? Может, он дух? Или демон? Должна, наверное, знать — этому здесь в школе учат… Но я же не здесь училась!.. Ладно, спрошу у Ромиона. Он точно в курсе.

Ох, черт, еще же и с Дамианом надо что-то делать! Это я понимаю уже в купальне, где с помощью горничной сумела набрать воды — наверное, девочку прислал Туан. Она милая, расторопная и говорливая. Под ее щебет я и размышляю о вчерашнем разговоре с Дамианом. Ну что ж… Может, оно и к лучшему? Мы же действительно разные и жить друг с другом до гроба со смертью в один день — это как-то… пошло, что ли? Не моя мечта.

Но мы ведь можем остаться друзьями?

Да, надо будет сегодня с Дамианом поговорить. Попросить прощения, воззвать к его разуму или, там, не знаю… Черт, я же еще и на колени перед ним падала вчера. Совсем с катушек съехала…

Ладно, то было вчера, а вчера уже прошло. И переживать из-за этого глупо. Сегодня я все исправлю. Поговорю, разумно, с доводами, Дамиан согласится, никуда не денется. Будем дружить. Так оно даже лучше.

И почему мне кажется, что я сама себя уговариваю?..

Горничной удается сделать из меня красавицу. Сногсшибательную красавицу — я снова себя в зеркале не узнаю. Это приятно, конечно, видеть такое в отражении и знать, что это ты. И что остальные это тоже видят. И завидуют. Но я словно в маскарадном костюме, который никак не снимется. Красивая куколка с большими глазками (которыми эта куколка умильно хлопает), полными губками (вытягиваю их в трубочку, получается ровно как у блондинок на селфи… кошмар какой!) и нежной кожей, которой так и хочется коснуться. А горничная все щебечет: «Ах, госпожа, какие у вас волосы!» (Она заплетает их мудреным образом в шикарную косу и украшает маленькими жемчужными и алмазными цветочками-звездочками.) «Ах, какая у вас прелестная фигурка!» (Меня упаковывают в длинное легкое платье нежно-голубого цвета, переливающееся сиреневым на солнце.) «Ах, госпожа, вы великолепны!» Да, эта «госпожа» в зеркале действительно великолепна, но никакой гордости я не чувствую. Это не настоящая я. Это маска, фальшивка. А гордиться маской?..