Никаких принцев!

И бегу. Со всех ног. Меня душат слезы, мне уже неважно, увидит Дамиан или нет. Мне просто хочется остаться одной. Дурочка, снова, снова позволила сделать себе больно. Снова на одни и те же грабли! Все они, эти писаные красавцы, одинаковые. О чем он, интересно, думал?! Что влюбился в меня без памяти? Нашел, тоже мне, родственную душу! Да с чего он взял, что знает, каково это: быть уродиной все время, всю жизнь! Получать насмешки — всю жизнь. Он что думал — влюбился? И «дай-ка поиграю в героя»?

Превращаюсь я уже в роще. Одна. Он даже не попытался меня остановить…

Дальше я бреду куда глаза глядят. Их застят слезы, так что даже не знаю, как я вновь оказываюсь на берегу лебединого озера.

Зато плакать навзрыд здесь романтичнее. Лебеди, правда, даже не думают утешать — подплыли, глянули, что еды нет, и уплыли. Зато…

Ну почему, почему так, а? Я же думала, что сказка, я же думала, что это правда сказка! Я же сама в него влюбилась!

Шагов я не замечаю, и только когда на плечи мне опускается теплый, меховой плащ, вздрагиваю и оборачиваюсь.

Ромион мгновение сочувственно смотрит мне в глаза. И прижимает к себе. Крепко-крепко.

Я всхлипываю и плачу, уткнувшись ему в ворот рубашки. Потом его запах — пряно-травяной — будет мне сниться. Но уже под утро. Потому что уйду я опять почти на рассвете…

— Кто тебя обидел, моя принцесса? — тихо шепчет Ромион. — Скажи мне. Только скажи — я заставлю его страдать. За каждую твою слезинку, Виола. Скажи.

— Лучше… — голос меня снова не слушается, — с-сыграй м-мне. П-пожалуйста.

Он улыбается.

— Ты хочешь забыться, моя принцесса?

— Д-да. — Именно, именно забыться. Вчера его музыка унесла меня в сказку. Настоящую, красивую сказку. То, что надо сейчас.

— Мне не нужно играть, чтобы весь мир зазвучал, — шепчет Ромион. Он все никак меня не отпустит. — Послушай.

Я прислушиваюсь — и… Да, воздух, листва, вода — все вокруг поет. Волшебно, очаровательно. Завораживающе.

— Позволь, моя принцесса, — Ромион берет мою руку и нежно целует.

Озеро становится залом с полом из стекла, лебеди — парами, кружащимися в танце. Луна таинственно освещает их, мягко оттеняя белые наряды… Ромион тоже кружит меня, и на мне сейчас платье, легкое воздушное платье из лебединых перьев. Надо же, когда-то я плакала, пораженная па-де-де принца и Одетты в «Лебедином озере». А это было лишь жалким подобием настоящей сказки с настоящим принцем…

— Спасибо. — Я ловлю его взгляд и дарю улыбку. Он дарит мне взамен настоящее волшебство.

— Я боялся, что ты не придешь, — говорит он в ответ. — Виола, у меня не так много времени, но я могу подарить тебе это, — он обводит озеро и лебедей взглядом. — Я постараюсь сделать тебя счастливее. Скажи мне, кто тебя обидел?

— У тебя не так много времени, чтобы драться на дуэли, — усмехаюсь я. — Да и вызывать некого. Я сама виновата, — снова на глаза наворачиваются слезы, и Ромион прикладывает палец к моим губам.

— Чшш, Виола. Слушай музыку.

Я слушаю. Это… это…

Ромион подхватывает мою улыбку и тоже улыбается.

— Скажи, что ты придешь снова, — просит он меня перед рассветом. — Пожалуйста.

Я с улыбкой киваю.

— Да. Обязательно.

А потом позволяю проводить меня до дома и поцеловать руку на прощание. Это же так невинно. С ним я не совершу той же ошибки, что с Дамианом. Его близко не подпущу. Ни на что не буду надеяться. Просто приятно проведу это время. Сказочно. Десять дней, да? Уже девять. Или восемь?

Ромион нехотя отпускает мою руку и все смотрит, не отводит взгляда, пока калитка черного хода за мной не закрывается.

Я поднимаюсь наверх, в мои комнаты, падаю на кровать и понимаю, что мне уже не больно. Нисколечко.

И что воздух ласково шепчет мне колыбельную.

— Спасибо, — говорю я в ответ.

Мне кажется, что музыка улыбается. Это невозможно, конечно, но я вижу эту улыбку. Ромион.

Только засыпая, я понимаю, что так и не узнала, какой же он — цветок папоротника.

Глава 9, в которой я учусь плести кружева и совершаю экскурсию в мужское общежитие

— Доброе утро, ваше высочество.

— А-а-а? — я тщетно пытаюсь проснуться. Голова отчаянно болит, глаза не открываются, и больше всего на свете хочется забраться под подушку целиком, свернуться клубочком и сделать вид, что я «в домике».

— Ваше высочество, вы в школу опаздываете.

— М-м-м! — И меня вытаскивают из-под подушки, ломают уютную одеяльную норку и куда-то несут.

Пока я вспоминаю, кто это такой наглый и бесцеремонный, успеваю снова заснуть. Мне снится, что я еду верхом на радужном пони, у которого еще забавные стрекозиные крылышки и большие синие глаза. Он несет меня в небо, к радуге, очень смешно перебирая в воздухе копытами…

А потом сбрасывает в ледяную воду.

Просыпаюсь я, естественно, моментально. И моментально же вспоминаю, кто это — наглый и бесцеремонный. И еще много чего вспоминаю, в основном нецензурное.

— Доброе утро, ваше высочество, — невозмутимо повторяет Габриэль, стоя у двери купальни и внимательно оглядывая меня, мокрую, злую и невыспавшуюся.

— Доброе?! — ахаю я. — А ну верни меня обратно в кровать! Немедленно!