Никаких принцев!

— Моя госпожа, мне кажется… мне все равно, что ты сейчас скажешь. Позволь мне вернуть на твои уста улыбку. — И аккуратно берет меня за руку. — Поедем?

— Но… Да… Поедем, — решаюсь я. Не каждый же день мне обещают вернуть улыбку, надо пользоваться моментом. — Но нам все равно нужно поговорить.

— Обязательно, моя госпожа, — кивает Ромион. — Но сначала ты улыбнешься.

Я не знаю, что это за место, где мы в итоге оказываемся. Быть может, параллельный мир — этого не должно существовать в реальности, как мне кажется. Знаете, как обычно рисуют сказочный ночной лес? Волшебные светлячки, облитые луной дорожки, водопады, цветы со светящимися золотом сердцевинами — и все это полнится музыкой, дышит ею, как ароматным, сладким воздухом.

— В королевстве фей, в Зачарованных Садах, так же красиво? — интересуется Ромион, заводя меня в беседку и усаживая на подушки.

— Я не знаю. Я была там только в детстве.

Ромион удивленно поднимает брови.

— Как же это возможно?

— Возможно, — вздыхаю я, пытаясь успокоиться. — Я хотела поговорить именно об этом.

— Я слушаю, моя леди, — отвечает Ромион, садясь у моего кресла из подушек на колени и не сводя с меня восторженного взгляда. «Слушает ли?» — мелькает на мгновение сомнение, но я честно рассказываю. Почти все. О себе — о настоящей Виоле, о том, что она, то есть я, из другого мира. О том, что навещаю здесь сестру, которая волнуется насчет предстоящей свадьбы. О том, что я не совсем принцесса — разве что по матери. Она, конечно, когда-нибудь станет королевой…

А дальше правда сковывает губы, зато ложь льется сама — легко и велеречиво. Никогда не думала, что я настолько выдумщица. И актриса. Роз, как думаешь, это у нас от матери? Талант к актерству?

Я рассказываю, что мою сестру действительно прокляли после гоблинов. Что она очень из-за этого переживает. Но если в нее влюбиться, она расколдуется и станет… ну совсем как я. Что я сама не живу в доме сестры, конечно, — я же из другого мира. Просто Розалинда открывает мне каждый раз портал — поэтому со мной нельзя увидеться в любое время, а только после заката: там, в моем мире, у меня своя жизнь.

Ромион интересуется, каков мой мир. Живо интересуется. Я не замечаю, как обещаю пригласить его в гости и дать послушать Бетховена и Чайковского. Именно их, потому что они мои любимые композиторы. Почему любимые? Ну, во-первых, я люблю «Лебединое озеро»: раз десять была на балете…

Ромион слушает. Долго — и я долго рассказываю ему о себе, о папе (чуть-чуть), о том, что мне нравится и что не нравится… А когда замечаю, что говорю только я, Ромион улыбается в ответ и заявляет, что ему интересно. А потом удивляется, почему я смущаюсь.

— Я видел много красивых девушек, Виола. Принцесс и простолюдинок, фей тоже, — говорит он потом, когда мы гуляем по тропинке, а вокруг танцуют светлячки. — Красота сама по себе не значит ничего.

— Да? — улыбаюсь я. — И ты, принц, со мной сейчас не из-за того, что я ослепительно красива?

Ромион тихо смеется.

— Ты особенная. Не красота заставляет твои глаза сиять. И не красота красит твои щеки таким милым румянцем, когда ты почему-то смущаешься, рассказывая о себе. И даже не красота заставляет тебя по-особенному улыбаться сейчас.

— Я особенная? — тихо повторяю я.

— Конечно, — Ромион тоже улыбается. — Я еще плохо знаю тебя, Виола. И, быть может, никогда не узнаю. Но мне хочется, очень хочется проводить с тобой все время, которое у меня осталось. В тебе есть загадка — я хочу ее разгадать. Почему твоя улыбка сейчас такая грустная?

— Потому что ты снова говоришь о своем проклятье. Ромион, неужели в вашем сказочном мире нет ничего, чтобы его сняло? Кроме поцелуя настоящей любви?

— В нашем мире много чего нет. — Ромион походя срывает сверкающий колокольчик и вставляет его мне в волосы. — Настоящей любви, как мне кажется, нет тоже. Но давай не будем об этом, моя принцесса.

— Я не…

— Принцесса. Не титул делает принца принцем, не так ли?

— Твой брат, как я слышала, так не считает, — усмехаюсь я.

— Дамиан, — вздыхает Ромион. — Виола, я хотел тебя спросить… Ты не знаешь, что у него произошло с Розалиндой?

— Ничего особенного, — небрежно отвечаю я. — Дамиан поцеловал ее, вот и все.

Ромион кивает.

— И проклятье не было снято. Жаль.

— Конечно, жаль, — усмехаюсь я. — Тебе же на лягушке жениться.

— Я не успею, — качает головой Ромион. — Дамиана жаль. Он верил, что влюбился. У меня очень романтичный брат, Виола.

— А Розалинду тебе не жаль? — восклицаю я. — Она тоже верила!

— Розалинда? — пожимает плечами Ромион. — Она не пропадет. К тому же мне кажется, ее нынешняя внешность не так уж сильно ее тяготит. Я думаю, Виола, твоя сестра тоже понимает, что не красота важнее всего…

— Моей сестре хочется любви и счастья. А лягушки не получают любовь и счастье. Ты же, например, в нее бы не влюбился?

Ромион внимательно смотрит на меня.

— Уж точно не с первого взгляда. И не с того момента, когда она спросила, тоже ли я проклят.

Я усмехаюсь.

— Роз думала, что ты, как и все принцы, — напыщенный индюк.

— То-то она тогда так поспешила к Дамиану. Он же выглядит, как все принцы.