Никаких следов

Я прошла в прихожую, обставленную очень скромно, но не без некоторого изящества. Полка для обуви и массивная вешалка были выполнены «под старину» и покрыты какой-то диковинной резьбой. Справа от входной двери находилась ванная комната, вернее, это была не ванная, а то, что у нас принято называть совмещенным санузлом. Я заглянула туда, все было очень чисто и ухоженно. Ванна сияла белизной, а над такой же раковиной висело большое овальное зеркало. На полочке для туалетных принадлежностей в строгом порядке лежали тюбики с зубной пастой и разными кремами.

Мой взгляд остановился на небольшом шкафчике справа от зеркала, в таких обычно хранят всякие мелочи вроде запасных лезвий или помазков для бритья. Шкафчик открылся не сразу, но после нескольких попыток уступил с громким щелчком. В шкафчике, как я и предполагала, лежали бритвенные принадлежности: пара одноразовых станков «Жиллетт», баллончик с пеной для бритья и упаковка освежающих салфеток. Еще там были две зубные щетки, неиспользованный тюбик зубной пасты и упаковка гигиенических прокладок.

Осмотрев содержимое шкафчика в целом, я принялась разглядывать каждый предмет в отдельности. Прокладки произвели на меня наименьшее впечатление, их наличие в доме, где жила девушка, не было чем-то подозрительным, поэтому я даже не стала брать их в руки.

А вот другие предметы меня насторожили. Бритвенные станки оказались новыми, но баллончик с пеной был наполовину пуст. В пачке салфеток тоже недоставало штук десять. Зубные щетки выглядели так, как будто ими стали пользоваться совсем недавно. Налет пасты у основания щетины был совсем тонким, тогда как после длительного пользования щеткой он почти всегда достигает толщины примерно в миллиметр. Закончив осмотр, я повернулась к Косте:

— С Надей кто-нибудь жил в этой квартире?

— Нет, насколько я знаю, — Костя выглядел несколько смущенным.

— Откуда тогда бритвенные принадлежности и вторая зубная щетка? — Ответ я знала заранее, но спросить все равно было нужно.

— Это мои вещи, — Костя засмущался еще больше.

— Вы же говорили, что не жили здесь?

— Я этого не говорил. Я сказал, что чаще всего только ужинал у Нади, но, конечно, бывали случаи, когда я ночевал здесь, и тогда утром мне нужна была зубная щетка и бритва. Я купил второй комплект на всякий случай и оставил у Нади. Только и всего.

— Понятно. А как часто вы здесь бывали? — спросила я, покидая ванную и направляясь на кухню.

— Ну, не знаю, — он наморщил лоб, — наверное, несколько раз в месяц, когда чуть больше, когда меньше, по-разному.

— Точнее сказать не можете?

— Раза два или три. Точнее не скажу.

Кухня была такой же маленькой, как и вся квартира. Стены оклеены светлой клетчатой клеенкой. Небольшой абажур под потолком. Маленькое окошко напротив двери. Вся обстановка состояла из четырехконфорочной плиты, двух навесных шкафчиков и небольшого столика, которые занимали добрых три четверти пространства кухоньки.

На столе стояла большая фарфоровая тарелка с сухарями и лежало несколько разноцветных салфеток. Сковородки, дуршлаг и прочая кухонная утварь были аккуратно развешены по стенам. Я заглянула в навесные шкафчики, но ничего интересного там не обнаружила — обычный домашний набор: вилки, ложки, тарелки, какие-то специи, жестяные коробки с сыпучими продуктами.

— Что ж, все очень мило. — Я достала из кармана сигарету, но, не обнаружив поблизости пепельницы, положила ее обратно. — Ведите меня в комнату, Костя.

Костя, внимательно следивший за моими действиями, развернулся и указал в сторону двери:

— Тогда сюда, пожалуйста.

Я не спеша прошла в комнату, осматривая по дороге стены и косяки. По опыту мне было известно, что в подобных делах решающую роль частенько может сыграть какая-нибудь пустяковая мелочь, я не хотела ничего упускать.

Дверь в комнату, видимо, никогда не закрывалась — я не заметила ни малейшего повреждения краски ни на косяке, ни на торце двери. Сама комната была средних размеров, метров восемнадцати-двадцати, потолки — типичной для «хрущобы» высоты, чуть больше двух метров. Обстановка была необычной для жилища молодой девушки.

Напротив единственного окна стоял большой рабочий стол, столешница которого опиралась на две массивные тумбы с пятью ящиками в каждой. На столе все предметы стояли как в музеях, как бы всем видом своим показывая, что их никому не позволено трогать. Видимо, Надя очень любила своего отца и хотела, чтобы на столе все оставалось именно так, как лежало при нем.

Я мельком осмотрела настольные предметы. Тут не было ничего особенного: тяжелый мраморный письменный прибор, который, по всей вероятности, достался Надиному отцу от его собственного отца, хрустальная пепельница, тщательно вымытая, без следов недавнего использования, и небольшая аккуратная кожаная сигаретница. Видимо, хозяйка постоянно следила за столом, так что слой пыли на его поверхности был очень тонким, почти незаметным.

— Костя, где обычно стояла зажигалка, которой было совершено убийство? — не оборачиваясь, спросила я.

— Вот здесь, рядом с письменным прибором, — он указал на место слева от мраморного прибора.