Никакого зла [СИ]

— Отравите какой-нибудь новой гадостью? Чтобы я сошла с ума, как Артур?

Мама резко выдыхает и встаёт.

— Виола, ты не в себе. Посиди, подумай, я уверена, ты придёшь к верному решению.

— Я уже пришла однажды к верному решению, когда ты оставила меня «подумать», — огрызаюсь я.

Мама грустно улыбается.

— Виллинда больше не сможет выпустить тебя. Ты в сердце мира, Виола, колдовство здесь не действует. Разве что некоторые древние виды магии, — она бросает на меня странный взгляд. — Виола, это правда, что ты связалась с высшим демоном?

— А что мне оставалось делать? — огрызаюсь я.

— Виола, высшие демоны — опасны и непредсказуемы…

— Он помог мне больше и лучше тебя! И от него предательство не так неожиданно, как от тебя!

Мама закрывает на мгновение глаза.

— На этот раз сбежать ты не сможешь. Подумай, реши, что для тебя лучше и правильнее. Виола…

— А если я выберу не помогать вам? — как можно спокойнее интересуюсь я, хотя внутри меня всё кипит. — Что тогда?

— Я не дам тебя убить, конечно, нет, — вздыхает мама. — Ты отправишься домой. Надеюсь там, в другом мире, проклятье тебя не настигнет. Но этот мир будет для тебя закрыт навсегда.

— И вы убьёте Дамиана.

— Виола, он умрёт в любом случае…

Я изо всех сил жмурюсь. Если представить, что всё это сон, что этого нет…

— Мам, уйди. Просто уйди. Пожалуйста.

— Виола…

— Уйди!!!

До вечера я остаюсь совершенно одна. Нет, мне передают обед и ужин тоже — магией, но я ни к чему не притрагиваюсь. Спасибо, хватит с меня зелий и заклятий.

Я ломаю голову, как бы отсюда сбежать.

Дверь — переплетение ветвей — и не думает открываться даже на мой стук. В окошко, если и пролезу, убьюсь — летать я не умею.

Габриэль молчит.

Я пытаюсь дозваться Рапунцель из окна, но голос каждый раз исчезает на втором же крике.

Я в ловушке.

К тому моменту, как дверь, наконец, открывается, пропуская мою ведьму-крёстную, я уже успеваю побиться в истерике, успокоиться и снова разреветься.

Нервы у меня в этом мире сдают с головокружительной быстротой.

— Не проси, — шепчет Вилла, обнимая меня. — Я не могу тебе помочь. Сердце мира пьёт магию. Только потому Властелин ещё не захватил это место… Ну-ка, позволь мне тебя рассмотреть. О, Виола! Расскажи, как ты это… с собой… сотворила?

Я кусаю губу, с сомнением глядя на Виллинду. Она же усаживает меня на кровать и гладит пальцем мою щёку.

— Виола, не волнуйся. Я ведьма, а не добро, которое здесь так ощетинилось против твоего избранника. Расскажи мне, не бойся. Мы вместе подумаем, что можно сделать.

«Если и ты меня предашь, — думаю я, — мне совсем некому будет верить». А это очень сложно — никому не верить. Я не настолько сильна, чтобы быть сама по себе.

Поэтому я собираюсь с духом и рассказываю.

Небо окрашивается в розово-алый цвет, а потом становится полосатым — это синеют облака. Виллинда ведёт рукой и, послушные ей, ветви, шелестя листьями, отодвигаются. Это не магия, Вилла просто гладит их, и они её слушаются, как послушно наклоняет голову и подставляет ухо мохнатая собака на улице, пока папа не увидит и не прогонит её, чтобы сказать потом, что она блохастая и, может, даже бешеная. Вилла всегда учила меня относиться к живому с добротой — что согласитесь, довольно странно для темнейшей ведьмы этого мира. Но под её рукой доверчиво шелестят листья, и я, замолчав, тоже глажу ближайшую ко мне ветвь. Она вздрагивает и теплеет под моими пальцами, а потом тихо вибрирует, как мурчащая кошка.

Вилла улыбается мне и тоже переводит взгляд на открывшееся окно. Там в тишине, в замершем воздухе садится солнце.

— И ты скажешь, что всё это бесполезно? — тихо говорю я. — Что Дамиан всё равно умрёт, что он зло, а добро всегда побеждает?

— Добро действительно всегда побеждает, — тоже тихо отзывается Виллинда. — Но знаешь, Виола, вопрос в том, что мы считаем добром.

— Но, — я оглядываюсь на дверь из ветвей. — Но… герой… И моя мама… Разве они не… Разве не они — добро?

Вилла улыбается и мягко кладёт руку мне на грудь.

— Неважно, что говорят другие. Важно, что добро для тебя. Вот здесь, — под её ладонью бьётся моё сердце, — что ты считаешь добром.

— Но… Какая разница, что я думаю? Это ведь ничего не изменит.

— Правда? — Вилла прижимает руку к моей груди сильнее. От её прикосновения мне тепло. — Нет, Виола, ты ошибаешься. Это изменит всё.

Я грустно усмехаюсь.

— Нет. Неправда. Мне не подступиться к Дамиану, мне даже отсюда не выбраться. И злодей же всегда… умирает… в сказках, — я кусаю губу при этих словах, очень живо сейчас представляя, как умирает, пронзённый мечом Артура… нет, героя мой Дамиан.

— А мы живём в сказке? — ловит мой взгляд Виллинда.

— Ну… да. Я же фея… То есть, моя мама фея, а ты ведьма, а у Дамиана есть дракон…

— Я ведьма? — Виллинда лукаво подмигивает. — А твоя мама похожа на фей, о которых ты читала? И, Виола, неужели феи или драконы делают сказку сказкой?

— А что тогда делает?

Солнечный свет окутывает Виллинду, и она будто бы сияет. Как мама золотой пыльцой… Нет, ярче. Намного ярче.

— Я не понимаю…