Никакой магии

— Да уж, золото из тебя, как из… Эгей! Ну-ка… гляньте, м… инспектор, — обратился ко мне тролль, тыча в бурые, насколько можно было разглядеть, пятна, — уж не кровь ли?

— Кровь, — подтвердила я, — и два, нет, даже три ножевых пореза. Но им неделя или больше, а труп еще не начал разлагаться.

— По запаху определили, вэнда? — в тон своему начальству хмыкнул гоблин. — По мне, так он и сейчас уже смердит, как мечта стервятника.

— Заткнись, Хикси, — не поворачиваясь, рыкнул констебль.

— Порезы длинные, но крови сравнительно мало, — уверенно сказала я. — Значит, работали на размахе, скрэмбом,[1] — гоблин презрительно фыркнул, но смолчал, — или чем-то похожим. Выпад прямым клинком в точку верхнего пореза почти наверняка задел бы сердце.

— Если так, отчего же он помер?

— Док осмотрит, скажет, — равнодушно произнесла я. Мне было скучно, потому что работой — в смысле, настоящей интересной работой, а не унылым отбыванием повинности — здесь и не пахло. Пахло другим — и я поспешно вдохнула очередную порцию вишневого дыма.

— Дом убил его, — неожиданно сказал гоблин.

Я удивленно глянула на стражника. Не то чтобы я придерживалась людской веры в прирожденную тупость представителей этой расы, однако склонность к философии среди них встречается очень редко. Дом его убил, надо же. И ведь не поспоришь — несчастного действительно убила эта уродливая каменная коробка.

Кажется, именно ее назвал «приютом счастливцев» тот чахоточный поэт, казавшийся изможденным стариком в неполные девятнадцать? Не помню… да и какая разница?! Этих «приютов» только в нашем предместье, наверное, не меньше пяти сотен — одинаково безликих доходных домов, набитых от подвалов до последнего закутка на чердаке. Впрочем, для тех, кто вырвался сюда с правого берега грязного ручья, незаслуженно громко именуемого «притоком», даже здешние конуры мнятся фешенебельными апартаментами. Там покойников собирают из сточных канав и никто не утруждает себя вопросами о причинах их смерти.

— Говорят, — решился нарушить повисшую тишину Дикенрайт, — в центральном дивизионе теперь есть летающая санитарная карета. Не успеешь в свисток дунуть, а она уже тут как тут.

— То в центральном, — лениво произнес гоблин, — до наших окраин эдакий прогресс доберется не скоро… если вообще доберется.

— Меня больше волнует, когда до нас доберется доктор Уилки, — сказал тролль. — Надеюсь, его не придется ждать два часа, как на прошлой неделе.

— Не придется, — пообещал гоблин, — он вот-вот будет. Слышите… цок-хр-цок-хр-цок-хр. Двуколка дока.

— Уверен?

Гоблин пренебрежительно фыркнул.

— Скрип евойных рессор ни с чем не спутаешь. Правая вот-вот треснет.

«Надеюсь, что он прав и это и впрямь док», — подумала я, плотнее закутываясь в плащ. С отоплением в доме было не лучше, чем с освещением — несколько жалких печурок могли согреть разве что прижавшихся к ним клопов. А ночной холод, взяв сырость в союзники, тем временем помалу просачивался сквозь казенное сукно.

— Пойди встреть дока, Хикси, — приказал тролль. — А то в таком тумане он может и мимо проехать.

— Как прикажете, констебль.

Гоблин отклеился от стены и зашагал вниз по лестнице. На миг я удивилась, почему тролль не приказал встретить доктора Дикенрайту с его фонарем, но потом вспомнила, что у доктора на двуколке должен быть свой. И в самом деле, не прошло и минуты, как внизу, вслед за хлопнувшей дверью, появилось желтое дрожащее пятно, а в воздухе ощутимо пахнуло карболкой и нашатырем.

Доктор Уилки выглядел неважно — мешки под глазами, мятый сюртук, из-под полы которого предательски белел край сорочки… если следовать людской поговорке насчет вида врача и качества лечения, то пациентам стоило бы обходить флигель дока за три квартала. Впрочем, даже среди эльфов мало кто, будучи разбуженным среди ночи, выглядит свежим и бодрым. Ночь создана для сна… и для желающих подзаработать двойную ставку.

— Доброй ночи, сэр, — пробасил тролль.

— Доброй, доброй, констебль… о, мисс Грин, и вы здесь? — доктор заулыбался, но почти сразу же проблеск веселья сменился раздражением: — Констебль, что за шутки?! Зачем вам нужен я, если у вас есть Перворожденная?

— Затем, — назидательно, словно читая проповедь малолетнему беспризорнику, произнес тролль, — что заключение о смерти должно подписать лицо с медицинской лицензией либо приравненное к оному.

— Идиотизм, — доктор зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот, — на марше. Как всегда и везде в нашем благословенном королевстве. Ладно, давайте посмотрим, что у вас на этот раз. Поднимите фонари повыше.

Присев на корточки рядом с трупом, док с минуту разглядывал его, затем довольно бесцеремонно перевернул спиной вверх — тролль издал при этом что-то вроде «ым», но этим и ограничился — задрал вверх рубашку на трупе и быстрыми уверенными движениями прощупал спину, от ключиц и выше.

— У него сломана шея. И ничего больше.

— Точно ничего? — перепросил тролль. — Никаких следов насилия, синяков и прочего?