Никакой Золушки не будет! или Принц Крови в подарок (СИ)

Красота в глазах того, кому ты истинно дорог. Когда-то я не понимала, как такое может быть. А теперь осознала полностью и бесповоротно. И чувство, которое жило и дышало в груди, уже невозможно было сдерживать. И молчать тоже было невозможно.

И, когда губы начали болеть, а в груди  поселился мягкий пуховой  клубок, а меня на мгновение отпустили, продолжая как будто бессознательно поглаживать по спине, я не выдержала:

— Я люблю вас… тебя…

Знак на груди окатил волной жара, от которой перед глазами все завертелось.

Стало нестерпимо стыдно. Так, что глаз поднимать не хотелось, а хотелось просто развернуться – и сбежать. И вместе с тем было радостно. Светло-светло на душе. Как будто все шло именно так, и должно быть. Только так. Безоговорочно.

Я не ждала никаких ответных признаний. Даже после всего, что было… хотя что же было? Помощь? Уже неоднократная? Спасение жизни? Забота? Так, как этот деймар мог и умел. Так, как умел только Ллиошэс. Я понимала его. И принимала его таким, каким он был. Полностью. Вместе с острыми ушами, непростым характером, огромным багажом прошлого и тайн.

Но нужно ли было ему мое принятие?

Вот только выпутаться из цепких рук и сбежать не удалось.

Миг – и я снова сижу на его коленях, а меня крепко и уверенно прижимают к себе. Только на этот раз настойчивые губы щекотали висок. А деймар… в багровых глазах играло пламя. Такое жаркое, такое невероятно значимое для меня.

Сухие губы шевельнулись, и я расслышала сквозь звон в ушах:

 — Ты моя, Дайана. И всегда будешь моей, языкастая снежинка. Но вопрос о том, стоит ли тебя приковать ко мне – остается открытым. Запомни. Мы единое целое.

Ошеломлённый разум попытался вяло воспротивиться такой  диктатуре.

 — Ты здесь, — мою ладонь взяли – и приложили к груди, где медленно и мерно стучало сердце Принца Крови,  — запомни это. Я не хочу, чтобы оно болело. Это неприятно. И тем более не хочу, чтобы перестало биться. Без тебя.

Багровые глаза смотрели на меня с непривычной серьезностью и странной пугающей нежностью.

— Я здесь, — его ладонь накрыла мою грудь напротив сердца, — запомни это. И не мотай древнему деймару нервы  на клубок, чудовище мое.

Я что-то не поняла, кто из нас чудовище? Как я могу увести этот титул у заслуженного чудовища современности?

— Береги себя. – Повторил он те слова, что сказал мне когда-то. Теперь – совершенно отчетливо. – А я буду беречь тебя. А теперь – отдыхай. Сейчас тебе помогут привести себя в порядок. Перекусишь перед сном. Потом ещё поговорим, — деловито сообщило чудовище.

Поднялось слитным движением, поцеловало меня в лоб – и удалилось, оставив ошеломленную и погребенную под свалившимся на неё счастьем попаданку на своей постели.

Или я чего-то не понимаю. Или мне только что признались в любви – заходилось от сладкого ужаса и восторга сердце. Мне. Древний эльфийский лорд. Древнее пирамид. И я знала, что плевать ему на все знаки мира с самой высокой горы раз сто. Если бы это не было его личным, совершенно осознанным желанием.

«Я не меняю решения». И как давно он его принял, это решение? И почему я уже не думаю о Корнэлле – придави его ледник,  а руки тянутся к чему-то тяжелому. Пока к подушке. Сколько ведь времени прошло…

Неужели – прыгнули снова мысли – я теперь настоящая невеста? Не фальшивая избранница? А как же наш договор, скрепленный магией?

Но в этот самый момент в комнату гуськом вбежали три служанки – и мне стало не до размышлений. 

Глава девятнадцать. Об опасности ревнивых девиц.

Ух, какой снегопад сегодня разыгрался с утра! Яркое-яркое солнце – и крупные серебряные клочья, что сыплются с неба дождем. И сугробы растут, и вопли адептов разносятся – некоторые ныряют в снег прямо с головой, чудаки.

Я тихо захихикала себе под нос, зажав рот ладошкой. Сердце с утра пело. Знакомый шум общежития, крики адептов, которые не успели подготовить домашку, треск зелий у травников, ворчание чаххи, которые добродушно перешучивались с некоторыми мелкими хулиганами…

Никто не знал, что чуть было не произошло на просторах небольшого человеческого города. И слава о Корнэлле сгинула вместе с ним  — зря он, бедняга, решил, что таким образом прославится.

Одна промашка – и нет больше колдуна на просторах мира. И дышится как будто легче, и сердце поет. И даже кошмары мне не снились. Только чужие ладони, крепко обнимающие за талию. Они держат. И удержат, какое бы чудище ни напало.

А, значит, беспокоиться мне не о чем. Все  будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Эта уверенность как будто вуалью закрыла мелкие подтачивающие душу червоточинки. Хотелось смеяться.  Магия так и искрилась во мне, словно тоже радовалась – и теперь я верила в неё, знала, что она со мной, что не подведет и не причинит вреда – ни мне, ни окружающим.

То, что я не заметила одну важную вещь сразу, можно было объяснить только моей рассеянностью. Слишком уж много всего случилось. И только когда причесалась, умылась, оделась и собралась – поняла вдруг, что запястье сжимает браслет. Он был настолько легким, что казался практически невесомым.