Никелевая гора. Королевский гамбит. Рассказы

— Он подобрал меня на шоссе, подвез. Он сказал, его фамилия Тэйлор.

— Где он подобрал вас?

— В Ютике. Я еду из училища домой. В Ютику приехал поездом.

Полицейский все выслушивал, за толстыми стеклами защитных очков в его памяти откладывалось каждое слово, а потом в теплой машине он, наверно, все запишет.

— Куда вы направлялись?

— В Новый Карфаген. Там живут мои родители. — Ему хотелось спросить, где он находится сейчас.

Полицейский спросил:

— Вы сможете дойти до машины?

Уиллард встал с помощью полицейского и обнаружил, что ноги его слушаются. Внутри машины было настолько жарко, что не вздохнешь, во всяком случае, так ему сперва показалось. Работала рация. У дверцы двое полицейских о чем-то переговаривались, потом пронесли что-то мимо окна и засунули в багажник. Они сели в машину, и тот, что был за рулем, поднес ко рту микрофон.

— Мы привезем тело на машине, — сказал он. — В такую погоду нет смысла присылать сюда людей.

Потом он медленно повел автомобиль между снежными наносами, возвращаясь тем же путем, каким прибыл сюда. За ними следовал грейдер. Уиллард зажмурился, и тотчас же на них снова ринулся нож грейдера, вспыхнул стремительный и слепящий свет фар. Один из полицейских, сидевших на переднем сиденье, что-то сказал, второй засмеялся.

Местный полицейский пост, расположенный чуть в стороне от шоссе, представлял собой перестроенный фермерский дом, сзади которого помещались строения, напоминающие курятники и служащие гаражами для полицейских машин. Все это он разглядел позже, когда взошло солнце и утихла метель: белые заносы до самых горных подножий, снежные холмики на крышах гаражей и заснеженные ветки, такие ослепительно яркие, что смотреть больно. С крыши гаража свисали сосульки, а под окном, у которого он стоял, наметены сугробы. Мир был тих и прекрасен в то утро, но также и страшен своей пустотой; впрочем, все это позже. Пока не рассвело, он видел только комнату, куда его отвели и велели подождать. Эта тускло освещенная комната чем-то напоминала приемную дантиста в небольшом городке. Письменный стол, календарь, две лампы — вот, пожалуй, и вся обстановка. С внешней стороны окна нечто вроде решетки, не железные прутья, а, скорей, что-то похожее на сверхпрочное заграждение от урагана. Из-за закрытой двери время от времени доносились отрывки разговоров, иногда голос, передающий сообщение по рации, стук пишущей машинки. Лежа на холодной зеленой кожаной кушетке, он то прислушивался, то погружался в дремоту. Он вспоминал свой разговор с торговцем цветами, метель, катастрофу, перебирал все опять и опять, это было как наваждение, от которого невозможно освободиться. Ему сказали, должен приехать врач и осмотреть его. Это показалось ему странным. Если они считают, что с ним что-то не так, почему бы не отвезти его прямо в больницу? Размышлять, однако, бесполезно. Уиллард чувствовал: в данный момент он запутался в разветвленной паутине их загадочной кипучей деятельности. Полицейская система со всех сторон наполняла воздух, она не была ни дружественной, ни враждебной — просто методичной: рация в соседней комнате что-то рявкала и бормотала по временам — весь штат на линии, и из пыльной картотеки в мгновенье ока извлекается нужная бумага по запросу полицейского офицера, находящегося у Ниагары. И опять он видел устремляющийся на них нож грейдера, неподвижное тело на дороге, закутанных полицейских, что-то проносящих мимо окна автомобиля. Вошел полицейский и спросил, не хочет ли он кофе. Его лицо (безвольный подбородок, тусклый взгляд) было не враждебным, а лишь безучастным, как те спрятанные защитными очками лица на шоссе. Он долго где-то пропадал и принес наконец кофе в толстой дешевой ресторанной чашке.

— Я потерял бумажник, — сказал Уиллард. Полицейский смотрел на него, пожалуй, полных две секунды, и тут Уиллард в первый раз удивился, как он мог выронить бумажник из заднего кармана брюк, если карман был под пальто. Он спросил: — Я что, задержан?

Полицейский ответил:

— Кажется, вас еще должен осмотреть врач.

Лишь через несколько часов (когда небо посветлело и утих ветер) приехал врач. С ним явился верзила и пальто, рыжий с маленькими раскосыми глазками. Рыжий уселся за письменный стол и задымил угольно-черной трубкой, а врач тем временем дубасил Уилларда в грудь и надавливал ему на живот пальцами. Десять минут спустя оба вышли, не сказав и трех слов Уилларду, а минут через двадцать рыжий вернулся. Он сел, закинув ногу на стол.

— Так, значит, вы студент, — сказал он. Когда он улыбался, лицо его становилось похожим на лисью морду. Он раскурил погасшую трубку.

Уиллард кивнул.

— Повезло вам, что остались живы, — сказал рыжий.

— Да, наверно.

Полицейский покачал головой, выпустил дым, продолжая держать в зубах трубку, взял со стола какую-то стопку бумаг.

— Он оказался под вами, наверно, это вас и спасло. Его тело послужило для вас чем-то вроде подушки. Если вы спали в тот момент, тогда это не удивительно.

Уиллард поднял на него глаза, но полицейский читал, не обращая на него внимания.

— Что вы имеете в виду?