Нихилени (СИ)

Глаза священника стали совсем безумными от ужаса. Такой действительно кинется. Кел тоже почувствовал угрозу, но она заставила его сесть на землю у своих ног.

— Ты язык откусил?.. — тишина в ответ, только глаза бегают. — Ступай. Или к тебе прилетел волшебник и дал эликсира храбрости?

— Я тебя остановлю! — наконец-то с трудом проговорил Меркел.

— Как именно? Я же убью тебя. Если не убью, то покалечу.

— Зняю. Но я убью тебя.

— Ну… допустим, у тебя получится. Не боишься прогневать своих Благодетелей? Я спасла твою жизнь, если ты забыл. То дерьмо, что я вытащила из петли, было легче добить.

— Т-ты воспользовалась мной, — голос священника стал твёрже. Впрочем, руки меньше трястись не стали. — Ч-тобы убить госпожу!

— Чтобы перейти мост, если точнее, — пожала плечами Ан. — Если бы не твоя болтливость, твоя драгоценная госпожа никогда бы о моём существовании не узнала.

— Врёшь.

— Думай что хочешь, — Ветер прокатил по дороге пепел с пожара. Далеко же его занесло. — Итак, ты превозмог свой страх, чтобы остановить Уничтожителей… А, точо, они Разрушители. Похвально. Правда, похвально. Не всякий на такое способен. Особенно такие трусы. Но почему ты явился сюда один? Если я убила твою госпожу, то следовало охотиться за мной с её солдатами. Где они?

Из глаз Меркия потекли слёзы. Ан невольно вправду им восхитилась. Как он ещё не упал на землю от ужаса, а стоит и пытается поднять нож.

— Они мне не поверили. Но я справлюсь.

Не справится. Нельзя разговаривать с кем, кого ты так боишься.

— Ну, попробуй.

Рука монашека разжалась, и котелок зазвенел по земле. Ан вздохнула и сняла шлем.

— Решай уже, что делать.

Меркий взял нож обеими руками.

— Ну, и?

Когда он всё же кинулся на неё, она несколько секунд молча ждала, когда он с судорожными завываниями подбежит, потом отошла в сторону и аккуратно поставила ему подножку. Меркий рухнул на землю и прокатился ещё несколько шагов. Нож отлетел в траву. Кел вскочил на ноги и напрягся, но, поняв, что хозяйка спокойна, просто обошел лежащего чернорясого.

Меркий не вставал, а тихо плакал и чего-то ждал.

Ан подошла к лежащему монаху и присела рядом. Может и правда добить? Он должен был умереть ещё неделю назад. Зажился. Но ей не хотелось убивать. Просто не хотелось. Не монашека, нет. Никого. Особенно этого монашека. Она напоминала сама себе сытого кота, которого пытаются ещё раз накормить. Просто не хочется есть. И двигаться тоже не хочется. Пусть его, пусть живёт, пока чудовище сытое и похоже на человека.

Сказать ему что-нибудь? А что? Рассказать о том, что ему не о чем беспокоиться? Что Разрушители будут спать дальше. Или предложить заодно освободить Благословенных? Нет, она не собиралась их освобождать, только не Совершенного. Кого угодно, только не его. Но предложить… И рассказать ему всё, что произошло с их миром на самом деле. Что нет никаких божественных сил, что нет никаких плохих и хороший, ничего нет? И его глупая вера тоже ничего не значит? Долго. Она не сможет столько говорить. К тому же эти воспоминания неприятны ей самой. Она долго загоняла их внутрь себя, а дорогая сестра слишком резко и больно выдернула их наружу. Нет, рассказывать о прошлом на точно не будет.

Тогда что делать? Просто уйти?

— Ты мне два раза обязан своей жизнью. Так что… я тебе кое-что скажу. Я не Разрушитель. Их вообще никогда не существовало, как и твоих благодетелей и прародителей. Твои предшественники их выдумали. Мой дедушка, которого ты зовёшь Прародителем, вообще был простым человеком. Самым-самым простым, у него даже залысина была. И вообще он не был он, а она. Или как-то так. А старый мир погубили люди. Честно говоря, я даже не знаю, что именно с ним случилось. Новые болезни, какие-то старые счёты. Некоторые люди потеряли бдительность и выпустили чудовищ на волю. Мой город вымер сначала из-за эпидемий, потом из-за серых тварей. Люди ушли из него, чтобы переждать беду и собраться с силами и уничтожить тварей. Кстати, их создала твоя госпожа и размножала у себя на заднем дворе. Не знаю, нахрена, правда. Но чтобы она не хотела, это у неё не вышло. Что я ещё хотела сказать? А, точно. Иди домой, лучше всего бросай своих чернорясых и возвращайся к семье. Ты вообще не создан для путешествий и приключений.

Ан выпрямилась и пошла дальше. Кел несколько секунд смотрел на лежащего чернорясого, потом догнал её и зашагал рядом.

33

К старому мраморному карьеру Ан пришла на рассвете. В последнюю ночь она уже не могла остановиться, и всё шла, шла, шла. По дороге ей практически никто не встречался. Только несколько раз местные фермеры да разъезд солдат, совершенно не заинтересовавшийся одинокой бродяжкой с оружием. Её словно не искали. Обидно даже. Или она многое о себе возомнила?

Или, как и после смерти дяди, никому нет дела до настоящей убийцы, пока другой может захватить власть?

Возвращаться и проверять желания не было.