Никита Изотов

— Друг, не серчай, — попросил Юхман. — Я тоже диплом в забое получил. Верю в тебя и твою идею. По душе она мне, ей-право.

В устав новой школы Изотов вписал такие пункты: состав работающих сделать переменным, если новичок овладел профессией, переводить на любой участок по его желанию; любой отстающий рабочий шахты по заявлению может перейти в школу.

— Понимаю, что непросто все, — сказал Изотов десятнику седьмого участка. — Давай составим памятку, сколько на смену нужно вагонеток, леса, разобьем ребят по сменам, чтобы в каждой хоть по одному бывалому забойщику оказалось. А между нарядами я буду накоротке новичкам теорию преподавать. Объясним как-нибудь, что умение любую силу гнет.

Сам пролез по всем уступам, высвечивая лампой каждый угол, изучая боковые породы.

Выехал на-гора, когда уже темнело. Зашел к Стрижаченко. Тот неторопливо вел беседу с коногоном, подавшим заявление о приеме в кандидаты партии. Увидел Изотова, показал рукой на стул:

— Присаживайся, Никифор Алексеевич. Только из шахты? — отметил он, скользнув взглядом по влажным волосам Изотова. — Глядишь, так многие отвыкнут дома мыться. Душевые какие построили — выходить неохота. Говорят, вроде Сандуновских бань в Москве-матушке. Сам, правда, не бывал, но наслышан. О банях, конечно, в столице-то приходилось жить.

— Дома как-то привычнее, — поддержал Изотов. — Трудно отвыкать от привычного. Вроде и неудобно в корыте плескаться — и набрызгаешь, и детишки кругом, а многие упорно в душевые не заходят.

— Поймут со временем сами, неволить не станем, — протянул Стрижаченко. — Добровольно лучше. Такой у меня принцип. А ты как считаешь?

— Если ты, Игнатыч, насчет нового участка, то согласен. — Опустился осторожно на стул, скрипнувший под его тяжелым телом. — Трудный участок, мышь ему за пазуху.

— Чем надо поможем…

— Насчет привычного, товарищ, парторг, вы правильно подметили, — неожиданно заговорил коногон со смоляным чубом. — В августе, когда первый электровоз по штреку пустили, считай, вся шахта сбежалась смотреть…

— И что дальше? — заинтересовался Стрижаченко.

— Лошади ему больше по душе, — подсказал Изотов, улыбаясь. — Что, не так?

— Электровоз-то вроде хорош, тащит куда тебе, — присвистнул коногон. — Только составы часто бурятся…

— Пути надо под электровоз лучше закреплять, — бросил Стрижаченко. — А раз лошадей любишь, то как же тебе не жаль на них под землей смотреть? Они же обреченные.

— Да нет, я жалею, тут я согласен, — зачастил парень, уловив суть вопроса.

Изотов слушал, не вмешивался.

Глава восьмая Школа Изотова

Текла река времени, и было оно безумно интересное. Каждый месяц страну облетали сообщения о новых победах на хозяйственном и культурном фронтах. В один из сентябрьских дней партпропагандист Изотов, удобно расположившись на широкой скамье в нарядной, пересказывал новости из свежих газет. Выпуск автомобилей московских и нижегородских доведен до ста в сутки, а тракторов харьковских и сталинградских — до ста двадцати.

— Вчера вроде о стройках писали, а сегодня готовые машины из цехов выходят, — восхищался он. — Прямо волшебники у нас люди.

Шла перекличка металлургов Украины, Сибири, Урала. Ударники выступили с призывом: «Все 101 домна могут и должны работать как 8 передовых». Приятно было Изотову сообщить, что в числе передовых и земляки, мариупольские металлурги… Вылетел из Москвы в Харьков авиагигант АНТ-14. Самолет цельнометаллический, построен из отечественных материалов, размах крыльев за сорок метров, полезная нагрузка семь тонн. Пять моторов развивают мощность 2400 лошадиных сил.

— Такого табуна, поди, в мире нет, — восторженно брякнул коногон Федя, вольно стоявший у входа.

— Дура, — не выдержал механик. — При чем тут табун? Это ж условные лошади. — Степенно повернулся к Изотову: — Алексеич, это что же, самый большой? Не сказано там?

— Не-е, четвертый в мире по размеру, — сообщил Изотов, глядя в газету. — Гидросамолет «дорнье» двенадцать моторов имеет. Еще «капрони» и «юнкере». Последний уступает нашему в скорости… Хочу еще прочитать заметку доменного мастера с мариупольского завода имени Ильича. Вначале он об обезличке в обслуживании техники говорит, о перебоях с поставками материалов. Специалисты редко в цехах бывают. — Поднял голову. — Прямо как у нас. А дальше автор кроет напрямую: «Живем на берегу Азовского моря, а рыбы нет. Селедку дают в централизованном порядке и то умудряются так: нашу селедку везут в Архангельск, а к нам — с Мурмана. В столовых однообразие. Советские базары развиваются очень туго, ибо организации, на мой взгляд, плохо ведут связь с подшефными колхозами. Все описанное мною — главным образом мелочи. Но, устранив их, мы добьемся больших результатов… Из мелочей теперь складываются великие дела».

Изотов отложил газету, качнул в раздумье массивной головой:

— Гляди, ребята, интересно как получается… Цельнометаллический самолет сделали, автомобили и тракторы выпускаем. Под силу, значит. А в столовых и торговле порядок навести не можем.

— Селедкой обмениваются, — не выдержал Денисенко. — Вредительство!