Никита Хрущев

14 февраля 1956 года XX съезд КПСС начал работу. Хрущёв, открывший съезд, в своей речи предложил делегатам почтить память трех «виднейших деятелей коммунистического движения»: Иосифа Виссарионовича Сталина, Клемента Готвальда и Кюици Токуда[3]. Съезд шел своим чередом. Партийное руководство отчиталось: сельскохозяйственное производство увеличилось на 20 %, доходы колхозников на 100 %; для блага народа наращивает темпы жилищное строительство и производство товаров народного потребления; международное положение СССР укрепляется и угрозы новой мировой войны нет. О культе личности речь не шла. Но Хрущёв не отступал. Он собрал руководство партии и выдвинул ультиматум: если ему не позволят от имени ЦК КПСС сделать доклад о культе личности и его последствиях, он самовольно обратится к делегатам съезда. Партийная верхушка пошла на компромисс: выступить Хрущёву дадут, но не ранее, чем будет выбран новый состав ЦК. Никита Сергеевич зачитает доклад на специальном заключительном заседании, и обсуждаться он не будет.

Конечно, Хрущёв очень рисковал: в партии оставалось немало сторонников Сталина, кроме того, сам Хрущёв, как и вся партийная верхушка, был причастен ко многим событиям, о которых собирался говорить. По мнению историков, реальные причины, побудившие генсека сделать знаменитый доклад, могут быть абсолютно разными. Среди них называют и нечистую совесть. Так, Рой Медведев пишет: «Можно не сомневаться, что не вполне спокойная совесть стала одной из причин его выступления на XX съезде. В 30-е годы Хрущёв видел, как падают головы у людей более известных и могущественных, чем он. И не хотел и боялся вмешаться. Но он не стал молчать, когда обрел власть и силу». Безусловно, нельзя отрицать и тот факт, что выступление на XX съезде помогло Хрущёву нанести удар по влиятельным партийцам, с которыми до поры до времени ему придется делить власть, – Кагановичу, Маленкову, Молотову, Ворошилову. Так, журналистка американской газеты «Вашингтон пост» Энн Аппельбаум отмечала, что «целью доклада Хрущёва было не только освобождение соотечественников, но и консолидация личной власти и запугивание партийных оппонентов, которые, все без исключения, также принимали участие [в репрессиях] с большим энтузиазмом».

Конечно, Хрущёв понимал, что его выступление навсегда изменит не только отношение к личности Сталина, но и отношение к партии и коммунистическому движению вообще. Но когда некоторое время спустя в его адрес будут раздаваться упреки и сомнения в целесообразности сделанного им шага, он будет твердо стоять на своем: зло, творившееся много лет, необходимо было предать гласности и открыто осудить – лишь так можно гарантировать, что оно больше не повторится.

Хрущёв попытался обеспечить себе максимальную моральную поддержку: на закрытое заседание в Кремль пригласили около ста реабилитированных партийных работников.

Никита Сергеевич изучил материалы комиссии, которую возглавлял секретарь ЦК Поспелов, – она расследовала вопрос о культе личности Сталина и его последствиях. При ЦК КПСС было создано несколько комиссий, которые рассматривали дела об убийстве Кирова, самоубийстве Орджоникидзе, дело Тухачевского и другие. Множество фактов Хрущёв добавил, основываясь на личном опыте работы под руководством вождя. Не забыл он и повторить рассказы бывших осужденных, вернувшихся из сталинских лагерей.

О чем же говорил Хрущёв 25 февраля 1956 года?

О массовых арестах и расстрелах, которые инспирировал Сталин. О противозаконных мерах воздействия на заключенных, в том числе и пытках. О вероятной причастности бывшего «вождя мирового пролетариата» к убийству Кирова. О культе личности. О том, что сам Сталин не просто стремился руководить страной единолично, но всячески поощрял раболепство перед ним и даже позволял искажать историю партии для того, чтобы выпятить свою роль.

Никита Сергеевич критиковал Сталина как военачальника. Хрущёв обвинял его в недальновидности в предвоенный период, когда было уничтожено множество талантливых военных. Он рассказал о недостойном поведении Сталина в начале войны – по мнению Хрущёва, именно Сталин и никто иной был виновен в том, что Советский Союз терпел поражение за поражением в 1941–1942 годах.

Хрущёв напомнил и о том, что деятельность Сталина не одобрял Ленин – в последние месяцы жизни Ленина между ним и Сталиным возник конфликт.

Как вспоминал один из слушателей доклада, А. Н. Яковлев, «в зале стояла глубокая тишина. Не слышно было ни скрипа кресел, ни кашля, ни шепота. Никто не смотрел друг на друга – то ли от неожиданности случившегося, то ли от смятения и страха. Шок был невообразимо глубоким». Несколько человек почувствовали себя плохо, и их вынесли из зала.

По окончании выступления Булганин, который вел заседание, предложил не задавать докладчику вопросов и не открывать прений. Было принято постановление: одобрить положения доклада и разослать текст выступления партийным организациям.