Никита Простота

– Што ж ты мне войной, как шилом, глаза колешь? – возразил Никита. – У меня, брат, тоже два племянника на позициях. Кровь проливают… А за что? Никто не знает. Три ихних девчонки кормлю… Война – она, брат, нас всех разорила…

Вспомнив про племянниц, Никита прикинул в уме расходы и добавил:

– Заверни-ка-сь еще два пакета махорки… да лишнего не дери!.. Потому гостинец пошлю на позиции.

II

Сунув покупки в карман, он поправил на голове шапчонку и вышел на улицу.

Ветер переменился и подул с севера. Морозило. Большие серые валенки Никиты, подшитые кожей, скрипели по сухому рассыпчатому снегу.

Сделав несколько шагов, он выкинул вперед руки и сам с собою заговорил:

– Война, брат, – она для народу разор… Эх, где-то мои племяши! Были бы живы! Ладно!.. А с девчонками справимся… Вернутся племяши – отблагодарят… А не захотят, ну и бог с ними!.. Я человек уважительный…

Идти надо было через площадь, на которой находились церковные дома, храм, волостное правление и квартира урядника.

Никита соображал:

«Урядник?.. Вдруг да заметит урядник? А? Пожалуй, еще заарештует?.. Верно, што заарештует!.. Приказано, вишь, чтобы кого в пьяном виде, то в холодную… И последние деньги отберет… Што же я, в сам деле, што ли, пьян? Н-нет же!.. Аль кому зло исделал?.. Тоже нет. А што пью я – кому дело? Э-эх жизнь! По такой жизни как не выпить?»

– Ну-ка, господи помоги, – може, и не заметит!..

Он набрался храбрости, одернулся в полушубке, выпрямил молодцевато грудь и пошел вперед, стараясь делать ровные и твердые шаги. Но это удавалось плохо. То ли ветер сбивал его в сторону, то ли дорога была неровна, с выбоинами, но как-то само собой выходило, что от его движений на дороге получались петли. Не замечая ничего, он полагал, что идет правильно, и был доволен.

– Вот как, Никита Степаныч!.. Прравильно!.. Рраз, два, трри, рраз, два!.. Стоп!.. Бери влево… Ладно! Раз, два, трри, раз, два…

Быстрыми кругами промчался мимо построек. Оставив позади домик урядника с резными ставнями, он облегченно передохнул, ухмыльнулся и сложил из пальцев кукиш, чтоб показать невидимому врагу.

– Теперь, брат, нако-сь вот!.. Бери меня в кутузку… Фюить!.. Бык – урядник… Буки еры – бы, како ер-к… Бык…

Выдумка ему очень понравилась. Он ее повторил, складывая и раскладывая пальцы по буквам.

– Бык – урядник… Буки еры – бы, како ер-к… буки еры, – бык…

Дальше на пути была церковь.

Никита остановился, расставил шире ноги, чтоб утвердиться. Подумал:

«Хорошо бы позвонить на колокольне!.. Какой седни день. Середа?.. Коли середа, то не стоит… А вот ежели бы воскресенье, обязательно надо бы позвонить!..»

Против священнического дома, занавешенные изнутри окна которого были освещены, снял шапку – остановился.

– Не спишь, батя? В картишки поди играешь? А?.. Тебя, батя, не боюсь, хошь ты и берешь целковый за метрику… Ладно уж! Играй!.. А урядник – буки еры – бы, како ер-к – бык. Буки, еры бы, како-ер…

Так с шапкой в руках он мирно двинулся вдоль поселка, спокойный и уверенный, что опасность миновала.

III

На повороте около переулка Никита издали увидел высокую широкоплечую фигуру в картузе. И как ни застилало его глаза хмельным туманом, он успел ее рассмотреть.

– Ах, елки-разъелки!.. Никак это сам господин урядник!.. Так и есть!.. Никита Простота, потрудись!..

Он торопко свернул в проулок и зашагал по запорошенной снегом дороге.

Миновав двор с соломенным настилом крыши, он обернулся назад. Урядник, по-видимому, заинтересованный его исчезновением, остановился.

Никита прибавил ходу и, размахивая руками, уже не шел, а бежал вдоль по дороге.

От быстрых и неверных движений он путался и попадал с дороги в снег. Обронил шапку… Хотелось ее поднять, но увидел, что фигура движется следом за ним крупными и четкими приближающимися шагами.

Тогда он забыл про шапку и пустился в бегство, как мог. Проваливался, тонул и вяз в сугробах, барахтался в густой снежной каше и думал только об одном: уйти от преследования.

Впереди чернел плетень, в который тупо упирался проулок. «Только бы добраться до плетня!..» – соображал Никита.

Почему-то ему показалось, что за плетнем уже не будет опасности.

– Сто-ой!.. Сто-о-й! – звонко летело ему вслед.

Никита не слышал. Спотыкаясь, вытаскивая с трудом тело и разгребая руками сугробы, как крот, прочищал себе дорогу.

– Сто-о-о-о-о-й!..

Перед плетнем лежал запорошенный обрубок дерева, приготовленный для колоды. Никита животом перекатился через него. Снег попал за ворот полушубка и набился в рубаху, но он ничего не замечал. Около плетня увяз почти по пояс. От мороза и от усталости захватывало дух.

Тяжело дыша, он прислонился спиной к плетню и смотрел, как приближался урядник, старающийся попасть ногами в его след.

– Ну, нет… – решил мгновенно Никита. – В руки тебе не дамся!..

Он сделал отчаянную попытку перемахнуть через плетень. Но плетень поднимался высоко и не на что было опереться. Одна жердь выставилась торчком, как пика. Никита схватился за нее и навалился всей тяжестью, чтоб подняться вверх. Жердь обломилась.

– Все ж таки не дамся! – упрямо повторил он. – И в кутузку не пойду!..