Никколо Макиавелли

При французском дворе, где Никколо появился 28 января, царило уныние. Получить аудиенцию у короля не было почти никакой возможности. Людовик XII был болен. Болен от огорчения, гнева и унижения. Вместо аудиенции Никколо и Валори получают приглашение в Королевский совет. Жорж д’Амбуаз, любезный и бодрый, просит их успокоить Флоренцию: «Вопрос о войне и мире будет решен не позже чем через неделю. Если, как мы все надеемся, будет мир, то флорентийские синьоры, будучи союзниками и друзьями Франции, могут считать себя в полной безопасности; если будет война, они должны знать, что отдан приказ об отправке в Миланское герцогство тысячи двухсот копий».

Одна тысяча двести копий! Посланцы были разочарованы. Как тут можно надеяться на победу?! Этого явно недостаточно для того, чтобы отбить атаки венецианцев, которые сделают все, чтобы предать Северную Италию огню и мечу и облегчить испанцам их задачу. Лучше делать ставку на мир. Но в мир Никколо Макиавелли — или Валори? — не очень-то верит: «Сами испанские ораторы говорят о нем как о деле решенном, но в этом случае я позволю себе не согласиться с общим мнением».

Никколо и Валори, не теряя времени даром, встречаются с разными людьми, проводят беседы и тайные совещания в домах членов совета, в приемной короля, а чаще всего в церкви. Их задача состоит в том, чтобы убедить двор и самого Людовика XII, который наконец соблаговолил их принять, что надо лучше вооружиться: «В Италии следует быть достаточно сильным, чтобы при необходимости иметь возможность продемонстрировать свое оружие, и даже самые великие государи рискуют нанести ущерб своему достоинству, если вступают в переговоры, не имея армии». Необходимо также предупредить возможное опасное развитие событий и проследить, чтобы в договоре с испанцами, если такой договор все же будет заключен, не было упоминания о Пизе и чтобы король не договаривался с Венецией, которая обязательно его одурачит. Надо также приглядеться к снующим туда-сюда немецким послам, потому что Людовик XII намерен заключить союз с императором Максимилианом, и говорят, что дело это успешно продвигается. Испанцы же тянут. Гонсальво Кордовский скорее всего выступит против перемирия, которое может лишить его блестящей победы над Миланским герцогством, в результате которой он мог бы получить, например… титул вице-короля.

Никколо уже собрался уезжать, так и не поняв, что он может привезти с собой: мир или средства для ведения войны, средства, которые «неизвестно еще, обеспечат или нет безопасность Флоренции». Но в середине февраля из Лиона наконец пришло известие о подписании франко-испанского перемирия. Король был взбешен, унижен и клялся, что «если бы не боязнь нарушить данное слово, он не знает, что сделал бы…» Однако мир был заключен, и флорентийцы успокоились, потому что были включены в договор в качестве союзников Франции.

Эта дипломатическая миссия во Францию не изменила мнения Никколо о французах: он их не любит! Краткие характеристики из доклада «О природе галлов» жгут, как языки пламени: французы «непостоянны и легковесны», «скорее вздорны, чем мудры», продажны, неблагодарны и, естественно, высокомерны.

Макиавелли возвращается в Палаццо Веккьо, но только для того, чтобы снова уехать. Содерини отправляет его в Пьомбино добиваться от тамошнего синьора, «чтобы тот занимался не только своими делами, но и делами Флоренции». Сразу после этого Макиавелли едет в Перуджу. Бальони — владетель Перуджи, избежавший западни в Сенигаллии, — хочет отказаться от договора о командовании, на который ранее дал свое согласие. Почему? Никколо предстоит, «как-нибудь задев его», выяснить, о чем на самом деле думает кондотьер, что стоит за его отказом, и отделить правду от лжи. Эти поездки не принесли большого успеха, как, впрочем, и две последующие, когда Никколо отправился сначала в Мантую к маркизу Гонзага, поднявшему цену своей кондотта и требующему официально включить в договор весьма неудобный пункт о верноподданнических чувствах к Франции, а потом в Сиену к Пандольфо Петруччи, — и все потому, что Флоренция в панике искала защитников.

Для Флоренции и в самом деле наступили опасные времена. Ей грозило нападение наводившего на всех ужас кондотьера Бартоломео д’Альвиано, который вследствие франко-испанского перемирия оказался не у дел. Он мечтал обосноваться в Тоскане при поддержке явных и тайных врагов Флоренции. Синьория очень рассчитывала на Никколо, отправив его в Сиену к Пандольфо Петруччи. Надо было узнать всю правду: «Ты спросишь его совета, как поступить. Распространившись на эту тему, постарайся рассмотреть ее со всех сторон и в ходе разговора узнай, каковы намерения этого государя; ты, конечно, будешь в данном случае действовать с неизменно присущим тебе благоразумием».