Нико (ЛП)

— Мы будем жить вместе в моем доме и спать вместе в моей постели. Леонардо позаботится о том, чтобы у тебя было достаточно времени, чтобы нанять няню для мероприятий, которые мы должны посетить, — чертова надежда каждый раз убивала. Я не могла спать в его постели. Сопротивляться ему без одежды было бы пыткой. — Нянями будут только проверенные и одобренные люди. Для их безопасности. Перед днем нашей свадьбы я переделаю спальни для близнецов, и уверяю тебя, они им понравятся.

Он пристально посмотрел на меня, и это меня напугало. В его глазах горел огонь, отчего они казались расплавленным серебром. Все катится к черту , прошептал мой разум.

— В твоей кровати? — я сглотнула, чувствуя, как между моими бедрами скапливается жар. Из всех чертовых вещей, которые он сказал, это потрясло меня больше всего.

Он взял мою руку через стол правой рукой, а левая рука залезла в карман. Мой пульс участился, и мои глаза метнулись туда, где его рука держала мою. Его прикосновения были теплыми, его загорелая кожа контрастировала с моим бледным оттенком. Я снова заметила намек на чернила под его бриллиантовыми запонками.

— Да, в моей постели, — промурлыкал он слегка хриплым голосом. — В нашей постели.

Большой палец его правой руки погладил мою кожу, его палец — пульс моего запястья, и он улыбнулся, его глаза искали мои, захватывая мое дыхание.

Сохраняй хладнокровие, Бьянка. Не тай из-за него. Он убийца.

Ни одна из этих чертовых воодушевляющих бесед не помогла.

Нико выдержал мой взгляд, когда прохладное прикосновение металла к коже моего пальца заставило меня ахнуть. Мои глаза опустились и я увидела красивый бриллиант-каплю на пальце, где чуть больше года назад находилось кольцо Уильяма.

Слишком быстро . Все происходило слишком быстро.

Я снова подняла голову, встретилась с ним глазами, и у меня было такое чувство, будто я тону в его бурном взгляде, тону в этой ситуации, которая вышла из-под контроля.

Я потянула себя за руку, но он не позволил мне отступить.

— В это время на следующей неделе мы поженимся, — промурлыкал он, его темное собственничество все еще оставалось под поверхностью.

— Это слишком быстро, — я чувствовала себя пойманной в ловушку ситуации, которая кричала об опасностях.

— Два года, Бьянка. И я хочу, чтобы ты полностью сдалась, — он одарил меня самой красивой улыбкой, но я не могла не поморщиться. Дела шли не очень хорошо. Нисколько. Как будто этот человек знал, что сказать, чтобы затянуть меня в свою паутину.

Я тяжело сглотнула. — Ты ожидаешь, что мы… — я даже не смогла закончить предложение.

— Да, я ожидаю, что ты будешь моей женой во всех смыслах этого слова.

Почему? У меня вертелось желание спросить, но это было бы излишним. Он не сказал мне.

Я тяжело сглотнула. — Что, если мы… — я пыталась подобрать подходящее слово. — … несовместимы. И мы не можем жить вместе? Или спать вместе?

Его рот едва приподнялся, как будто он был уверен, что этого не произойдет. — Тогда мы сможем провести переоценку.

— А мы могли бы сократить это соглашение? — спросила я с надеждой. Не было смысла жениться, если мы оказались несовместимы.

— Мы можем это обсудить, — ответил он, не отводя взгляда. Я имею в виду, он поддерживал зрительный контакт, значит, он, должно быть, говорит правду. Обычно люди не могли посмотреть кому-то в глаза и солгать. По крайней мере, я не могла.

Я сглотнула, в горле пересохло, а адреналин струился по венам.

— Раньше ты сказал, что хочешь наследника. Это не обсуждается. Верно? — я молча молилась, чтобы он сказал «да». Я не могла иметь детей с этим мужчиной.

Если бы он сказал, что ждет детей, мне пришлось бы просто сказать ему, чтобы он меня убил. Я не могла иметь с ним ребенка и планировать свой побег. Это было неудачно еще и потому, что, будучи единственным ребенком, я всегда хотела большую семью.

Я всегда завидовала своим друзьям, у которых были братья и сестры. Да, они раздражали друг друга, но всегда поддерживали их, когда это было важно. В больших семьях и любви, которую они разделяли, было какое-то волшебство. Быть единственным ребенком было одиноко.

Конечно, узнав некоторые факты, связанные с моей семьей, я бы больше не заводила детей и не стала бы подчинять их чушь-соглашению.

— Если родится ребенок, отлично, — его голос не выражал никаких эмоций. — Если нет, это тоже хорошо.

Я растерянно посмотрела на него. Я не была уверена, правильный это ответ или нет. Его голос звучал так, словно он хотел еще детей. Это не имело значения. У меня бы с ним детей не было. Рождение ребенка привязало бы меня к нему на всю жизнь. Я никогда не смогу уйти от собственного ребенка.

— Ты качаешь головой в ответ да или нет ? — он спросил.