Нико

— Твоя альтернатива — выйти замуж за человека, который хочет тебя сломить, который заберет все, что у тебя есть, и уничтожит все, чем ты являешься? Человека, который планирует начать войну со всеми семьями в городе? Десятки жизней будут потеряны.

— Или я могу сбежать с Кэт, — она уперла руки в бока, явно не понимая всей серьезности ситуации. — И тогда я смогу взломать все его счета и уничтожить его финансово. Он будет слишком занят своими деньгами, чтобы преследовать нас.

Нико сократил расстояние между ними.

— Mi bella, — тихо сказал он. — Именно по этой причине мы до сих пор используем наличные. Твой отец отчаянно нуждается в альянсе, а ты и твоя сестра — лучший способ его обеспечить. Он так просто тебя не отпустит. Ты всегда будешь оглядываться через плечо. Но я могу обеспечить твою безопасность, — он потянулся к ней, но Мия оттолкнула его руку.

— Я больше не доверяю тебе, Нико. Я лучше буду скрываться, чем буду с тобой.

— Если ты хочешь развод, то для тебя это лучший вариант, я готов нарушить традицию и обратиться к нью-йоркским боссам с просьбой отпустить тебя, — это было легко обещать, потому что он знал, что они никогда не дадут свое согласие, но он видел в ее глазах, что это не играло ему на руку, и, если он чему-то и научился в этой жизни, так это тому, как заключать сделки.

— Отпустишь меня? — ее глаза вспыхнули, и, несмотря на горечь, это заставило его хотеть ее еще больше.

— Это прерогатива мужчины.

— И в этом-то вся проблема, — она ощетинилась от его слов.

— А если я скажу, что никогда не встречался и не разговаривал с женщиной, с которой помолвлен? Что мой отец устроил этот брак, когда мне было шесть лет? На протяжении многих лет я общался с семьей лишь изредка. Но она ничего для меня не значит, кроме союза, который мне понадобится только в том случае, если ты выйдешь замуж за Тони.

— Ты хочешь использовать меня, — горько сказала она.

— Нет, красавица. Брак — это не то, что приносит людям радость, и я никогда не хотел этого. Даже политические браки старой школы никогда не устраивали меня. Я сожалею, что моя реакция на твое предложение причинила тебе боль, — он потянулся к ней, чтобы погладить по щеке. На этот раз ему не отказали, и она вздрогнула от его прикосновения.

— Я чувствовала себя униженной.

— Мия, tesoro... non era mia intenzione ferirti (итал. — я никогда не хотел причинить тебе боль).

— Ты хорошо пресмыкаешься по-итальянски, — сказала она, и ее голос смягчился. — Похоже, это не просто язык любви.

Рискнув, Нико подошел ближе и поцеловал ее в лоб.

— Если мне придется жениться, мне нужен активный партнер. Я могу защитить тебя этим браком. Я могу защитить твою сестру. Я могу положить конец войне. Может быть, между нами и нет любви, но у нас есть уважение и обязательства важнее нас самих.

Нико почувствовал странный укол в груди. Он заботился о Мии. Настолько сильно, что мысль о ее потере была почти невыносима. Но он не хотел называть это любовью. Он пережил опустошение, вызванное слезами матери, и видел, как уничтожаются люди. Любовь не была тем опытом, который он хотел бы пережить.

— Если мы сделаем это, — выпалила она, — И я не буду во всем соглашаться, и ты не будешь указывать мне, что делать. Я буду продолжать работать, а ты не будешь вмешиваться в мои дела.

— Конечно, ты можешь продолжать работать, — он улыбнулся, ощущая вкус успеха.

— А чего ты ожидаешь от меня?

— То, что ты предложила, — уголки его губ дрогнули. — Тебе придется играть роль настоящей жены мафиози. Тебе нужно будет одеваться и играть роль на публике.

— Другими словами послушной, — Мия фыркнула,

— Верно, — ответил он, поглаживая ее по щеке.

— Но, когда мы останемся наедине, я хочу этого, — его палец скользнул по полумесяцам ее грудей, едва различимым под V-образным вырезом футболки. — Я хочу тебя такой, какая ты есть, с твоими крутыми ботинками, рваными чулками, кожей и кружевами, и этими нарядами, которые сводят меня с ума от желания сорвать их с тебя. Мне нужна твоя сердитая феминистская панк-музыка, и твои серебряные цепи, татуировки, которые говорят мне, что ты не обычная женщина.

— Мне нужна твоя сила, твоя сладость и вся твоя дерзость, — он взял ее за бедра, и притянул к себе.

— Я не надену свадебное платье, — она скривила губы и отвела взгляд, размышляя.

— Если мы хотим, чтобы все поверили, что это по-настоящему, это должно выглядеть по-настоящему. Мы можем арендовать что-то для церемонии. На десять минут — максимум. У меня есть партнер, который держит магазин на Стрипе. Что-нибудь еще? — он обхватил ее лицо ладонями и провел большими пальцами по нежным щекам.

— Больше никакого секса. Это все только усложнит.

Это было неожиданно. И совершенно неприемлемо.

— Я не могу согласиться с этим, — твердо сказал он. — Если мы поженимся, даже если это будет не по-настоящему, я хочу все, — он провел рукой по ее изгибам. Даже простые переговоры с ней делали его твердым, он никак не мог разделить постель и держать руки подальше от женщины, которая возбуждала его в ту же минуту, как входила в комнату.