Никогда

– Иди ты к черту, я серьезно, а тебе одни смехуёчки.

Отойдя от окна, Юрка плюхнулся на кровать.

Вся его фигура выражала усталое отчаяние.

– С этой выменной коровой…

– А что ты с ней делаешь? – усмехнулся Кирилл. – Вы что, по очереди Пушкина читаете?

– Нет, Пиздюшкина.

Вздохнув, Юрка потянулся в карман за телефоном, но передумал, махнул рукой.

– Не понимаешь, что ли? С ней разве ебля?

– А не ты ли говорил, что у нее задница, как стол, и все такое прочее?

– Говорил, да. Но это было в первый раз. А потом…

Кирилл молчал.

Он подумал о своих ощущениях.

С Тамарой Федоровной ему понравилось в первый раз.

А с каждым следующим нравилось больше и больше.

Ее обильное тело не казалось старым, с нею можно было делать все, что угодно без опасений о последствиях.

Когда ураган страсти пролетал, с хозяйкой становилось просто уютно.

Уютно, как с матерью, с которой так не бывало никогда.

До такой степени хорошо, что Кирилл засыпал в ее влажных объятиях.

А проснувшись, не сразу понимал, куда надо идти и почему нельзя остаться.

–…Потом уже не так. А потом совсем не так. Сейчас я уже не ебу ее, а толкаю вагон в гору. Причем ты же знаешь, ей нужны мужские гормоны, и пока я в нее не наспускаю, не отпускает.

Кивнув сочувственно, Кирилл подумал, что у него с хозяйкой все происходит по-другому.

Ублаженная, Тамара Федоровна становилась еще мягче и добрее, растекалась телом, благодарила за доставленное удовольствие, целовала совсем по-матерински.

– Я потом выжатый насквозь, ни о каком сексе даже думать не могу, а через день все опять.

Сев на кровати, Юрка помотал головой и снова лег.

– А потом опять, опять и опять.

Листья падали за окном.

Они тоже устали.

– Что такое настоящая ебля, я уже забыл. С своими, как на пакость, беспонтово получается. Когда у меня есть силы, у них или месячные или соседку сплавить некуда. А когда они могут, я никакой.

– Так договорись на воскресенье, – предложил Кирилл. – Тем более, у нас какой график: ты начинаешь в понедельник, я заканчиваю в субботу, потом снова все сначала. Так?

– Ну так.

– В субботу мой день, ты после пятницы целый день отдыхаешь. Так договорись и в воскресенье выеби хоть весь курс.

– Легко сказать «выеби», – серьезно ответил Юрка. – Ты прекрасно знаешь, что на таких, как мы с тобой, ни одна городская девчонка не клюнет. А если и клюнет, то окажется хуже, чем эта царица Тамара. Деревенские на воскресенье по домам уезжают. Остаются такие, что смотреть страшно. Один гоносифилис.

– В прозрачных колготках и с тату на ляхах? – съязвил Кирилл.

Он не понимал друга.

Почти супружеская жизнь с Тамарой Федоровной через день ему нравилась.

То есть не то чтобы нравилась – он привык, размеренность устраивала.

Не отвечая, Юрка махнул рукой.

– Ладно, Юрец, не печалься, – Кирилл взглянул на друга. – Год потерпишь – к весне машина будет.

– Хера мне эта машина, если ебать некого, – ответил Юрка.

Кирилл не ответил.

– Но вообще на самом деле надо что-то делать. Пора освежить свою жизнь, иначе уже жить не хочется.

-–

Словно в насмешку, первым «освежиться» пришлось Кириллу.

Делать этого он не собирался, все получилось само.

Прошлой весной, в конце первого курса он познакомился с Оксаной из потока экономистов.

Это произошло на рекламной дискотеке с бесплатным пивом – плохим, но хмельным.

Ничего из ряда вон выходящего не случилось, но при расставании Оксана позволила ему проверить то, что находится у нее под юбкой.

Девчонка нравилась Кириллу не больше других, в трусы к ней лез не он, а выпитое пиво.

Осенью Оксана нашла его в академии, они иногда перебрасывались пустыми разговорами, пили кофе у вендинговых автоматов.

И в один из дней она предложила поехать к ней и заняться сексом.

Вечер по расписанию был Юркин, Кирилл подумал и согласился.

Он почти два месяца жил с Тамарой Федоровной и этого хватало.

Но после отчаянных разговоров с Юркой подумал, что не прав, сконцентрировавшись на единственной пожилой женщине .

В любой группе на пять парней приходилось двадцать пять девиц.

И, возможно, не стоило лишать себя простых радостей возраста.

-–

Оксана – тоже иногородняя – снимала жилье с подружкой, но их квартира была однокомнатной.

По дороге туда Кирилл полагал, что получит удовольствие.

Но едва они приехали и уединились в комнате с давно не беленным потолком, он понял, что под словом «секс» понимает нечто другое, чем предложенное однокурсницей.

Контакт с Оксаной стоило назвать быстрым перепихом.

Со стороны можно было думать, что природный процесс кажется ей постыдным: она стеснялась своего существа, вела себя одновременно и жеманно и развратно, пыталась завершить все поскорее.

Едва они соединились, как Оксана принялась стонать, словно порнозвезда, изображая непрерывный оргазм, хотя Кирилл знал, что реально женщины в такие минуты ведут себя иначе.

Он не намеревался сравнивать никого ни с кем, но осознавал, что прежнее мироощущение рухнуло.

То, чем раньше радовали сокурсницы, на самом деле являлось всего лишь механическим актом, насыщающим нервные окончания.

Оксанино тело, конечно, было молодым, нервные окончания взяли свое и в конце концов Кирилл разошелся.