Никогда больше

Кругом чистота, порядок, уют. Ноги утопали в мягких дорогущих коврах. На стенах висели картины с пейзажами и изображениями разных городов. Вот гиганты-небоскрёбы Нью-Йорка, рядом ночной сверкающий миллионами огней Сидней, чуть дальше кусочек африканской деревушки с лачугами и пальмами. Отлично разбиралась в городах, так как посмотрела почти все программы «Орла и Решки». Всё ради Лёшки, чтобы он за сборкой любимого трансформера тоже улавливал хоть немного полезной информации.

Теплое приглушенное освещение располагало к отдыху. Я словно попала в кино. Дыхание остановилось, когда передо мной открыли дверь заветного номера.

Что ему сказать, как себя вести? Напомнить, что он уже получил своё, что я не та, за которую меня принимают? Или поломаться чуть-чуть, а потом броситься в мир секса и удовольствия? Или обломать, наплевав на пошлые желания, изобразить недотрогу, обиженную девственницу и увильнуть в сторону выхода?

К моему удивлению и разочарованию номер был пуст. Андрей не появился через десять, а после пятнадцать, двадцать минут. Ситуация принимала нехороший оборот. Вспомнился Михаил, улизнувший от меня с продуктами, а следом все неудачные свидания и обломы. Наверняка просто поиздевался, а теперь сидит и ржет над глупышкой. Или поспорил с татуированным другом. Как его… Паша звали? Взрослым деловым людям нечем заняться в весенний будничный вечер?

Бесцельно обошла все углы, осматривая кровать, шкафы, бар. Ни к чему не прикасалась, так как, если никто не придёт, мне придётся платить. Неужели он нарочно заманил сюда, чтобы на выходе мне предъявили длинный счёт за использование номера? Плюс внесут в него стоимость алкоголя и орешков из бара, которые употребил предыдущий жилец? Это я ещё в душевой не была, где аккуратной стопочкой сложены банные белоснежные полотенца, а в шкафчике над зеркалом предоставлены пакетики с шампунем. За них тоже попросят рассчитаться?

Когда он не пришёл и через час, ощущение обмана сменилось чувством потери, вырисовывая ужасные картинки, в которых Андрей попадает в жуткую аварию. Сталкивается с автобусом лоб в лоб. И вот сейчас я стою в номере, предвкушая, как обломаю самого красивого и притягательного мужчину в моей жизни (заслужил именно такое решение), а он лежит на асфальте и его труп фотографируют криминалисты?

Подошла к окну, вглядываясь в мерцающие огни погрузившегося во мрак города. Прислушивалась к сиренам: быть может, его уже везут в машине скорой помощи? Где он живёт, откуда едет? Надо ли ему звонить? Холодок пробежал по спине, и тоска накатила, окуная в пучину тревоги, бессилия, растерянности.

Внезапно дверь номера широко распахнулась. Андрей, тяжело дыша, словно пробежал марафон на долгую дистанцию, замер на пороге. Глаза блестят, волосы взъерошены, щёки пылают. Конец рубахи выбился наружу, пальто расстёгнуто. Умопомрачительно красивый, стройный, живой. Открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю, но уже через секунду он оказался рядом.

Жёстким требовательным поцелуем вжался в рот, бесцеремонно проскользнул языком внутрь, сплетаясь с моим податливым от истомы язычком. Стиснул в кольце объятий так тесно, что ощутила, как мелко дрожит мужское тело. Как в бедро через ткань одежды упирается возбуждённый, словно камень, член. Спешно принялся срывать с меня блузку. Протяжно застонал, задыхаясь в грубоватых ласках. Томясь, не в силах прекратить пожар, вулканом рвущийся наружу.

Он и не смог бы его прекратить, потому что в ответ начала гореть я. Тело от кончиков пальцев до кончиков волос окатило импульсами неистового желания. Захотелось до боли вжаться в него, срастись, вплестись в каждую клеточку плоти. Крепче обхватить ногами, ощутить всю мощь его эрекции у себя глубоко внутри. В лихорадочных звериных ласках упали на мягкую кровать, борясь языками, кусая, посасывая, втягивая друг друга. Словно без этого невозможно дышать, без этого мир рухнет и разлетится в космическую пыль.

Когда лифчик и трусики бесполезными тряпками отлетели в сторону, стянул с себя рубашку. Помогала ему, сражаясь с молнией и пуговицами на штанах, освобождая от жёсткой холодной ткани, касаясь своим телом его разгорячённой оголённой кожи. Андрей, оторвавшись от губ, опускался ниже, покрывая проникновенными влажными поцелуями подбородок, горло, ложбинку между грудей, живот, пупок. Ласкал языком наспех выбритый лобок, заставляя мучительно стонать и охать.

Наконец раздвинул бёдра, раскрывая их как цветок, нежно проводя ладонями по ягодицам и внутренней поверхности. Вздрогнула от прикосновения холодного браслета к воспаленной коже. Закинула руки над головой, стараясь отогнать мысли о стыдливости. Замерла, перестала дышать и сконцентрировалась только там, где танцевал, вырисовывая немыслимые фигуры, его упругий язык. Боже, это опять! Опять волны в животе и промежности, и кажется… кажется, совсем по-другому.