Никогда больше

«Уважаемая Маргарита (надеюсь, это её настоящее имя, иначе ничего не получится). Нам нужен адрес Андрея Константиновича. Он заказал цветы, но не указал, куда оформлять доставку. На звонки не отвечает». Потом подумала и исправила «цветы» на «венок». Стало жутко стыдно. Но понимала, что нужна ему. И если нет другого выхода узнать адрес, бог должен меня простить.

Через минут двадцать она ответила. Сухо. Без расспросов и выяснения подробностей выдала улицу, номер дома и квартиры. Бежала по городу как сумасшедшая. Один раз чуть не попала под колёса Ланоса. Трёхэтажный мат водителя, наверное, был слышен во всех уголках проспекта.

– Простите, – крикнула, – но не испугалась ДТП и возможных травм. Даже не оглянулась. Потому как было страшно другое. Я боялась говорить с Андреем, объясняться, просить прощения. Боялась, что он оттолкнёт и не послушает. Обложит матами как этот водитель. Выгонит на улицу, запрёт двери. Дома ли он, меня не интересовало. Я знала, что дождусь его, даже если придётся сидеть на пороге целую вечность.

Долгожданная дверь с номером, указанным Марго, не хотела открываться. Звонила, стучала, пинала плотную кожаную обивку кулаками и ногами, параллельно слушая длинные гудки в телефоне. В квартире тишина, ответа не было. Полумрак в коридоре. На улице потемнело, моросил дождь.

– Девушка, Вы в своём уме? Что стучите на весь подъезд? – выглянула соседка напротив, зыркнув сквозь толстые очки.

– Я к Андрею Константиновичу. У меня дело срочное.

– Ну-ну. Тут таких как вы не одна под дверями ошивалась. По делу всем надо. Ишь ты, ценить себя надо, а не унижаться.

– Мне по делу, правда. Не знаете, дома ли он?

Она ещё раз просканировала меня, видимо, увидела слегка округлившийся живот и смягчилась:

– Нет его. Уехал.

– Давно? Куда?

– Друга хоронить. Домой в село.

На станции было по вечернему холодно и пасмурно. Из местного транспорта кроме ржавого Запорожца без колёс ничего в глаза не попадалось. Ни автобусов, ни маршруток, ни легковушек, готовых подвезти по нужному адресу. Двое подозрительных мужчин ошивались возле кассы, периодически бросая на меня короткие взгляды. Собралась с духом, подхватила рюкзачок и направилась к ним.

– Извините, мне нужна улица Чкалова. Далеко это?

Мужчины заинтересовались, оживились. Один, обнажив пожелтевшие зубы, проскрипел:

– А номер дома какой?

– 29.

– Это соседа Маринкиного что ли, Андрея? – переглянулись, – у неё похороны недавно были.

– Да, мне туда нужно.

– А кем ты ему приходишься? – от любопытства раскрыли рты.

– Подскажите, далеко это отсюда? Как добраться? – проигнорировала вопрос.

– Прямо иди. Не сворачивай. Там разберёшься, не заблудишься. Улицы две всего.

Идти пришлось долго. Хорошо, что успела поспать в поезде и хорошенько отдохнуть. Свежий воздух, по-особенному пах травой, сеном, навозом.

С каждым шагом дышать становилось легче, в теле просыпалась бодрость и энергия. Помимо живописной природы глаз радовали красивые дома. Встречались обветшалые лачуги с заброшенными огородами, провалившимися крышами, покосившимся забором. Но были и двухэтажные, крепкие кирпичные строения, со спутниковыми антеннами, кондиционерами, высокими резными воротами.

29 дом был простым, но ухоженным. Деревянная калитка, густой, буйно зеленеющий сад, пластиковые окна, выкрашенная изгородь. Постучала – никого. Легко перекинув руку через забор, отперла скрипучий замок. По заросшей травой тропинке дошла к дверям дома. Постучала. Опять тишина.

– Андрей, – робко, не смело. Боялась разбудить всю округу. Прижала ухо к двери и услышала звон разбиваемой посуды. – Андрей! – уже заорала, начав стучать ещё громче, настойчивей, торопливее.

Через бесконечно долгую минуту он открыл. Бледный. Помятый, взлохмаченный. Взгляд печальных серебристых глаз невозможно было вынести. Настолько больно ему было, что у меня похолодели руки и задрожал подбородок. Хотелось плакать в три ручья.

Секунду помедлив, словно пытаясь понять, что это не сон, резко ухватил меня за талию, прижал к себе. Уколол колючей отросшей щетиной, обдал шею горячим дыханием. Хорошо уловимый запах спиртного и кофе не вызвали тошноту, как это было совсем недавно. Я закрыла глаза и крепко-крепко стиснула его в объятиях. Потом глубоко вдохнула ставший родным любимый аромат мужского тела.

Спустя три года

– Пашка! – Кричала тётя Марина, несясь за босоногим малышом, который ворвался на грядку с помидорами и безжалостно топтал молодые растения крепкими пухлыми ножками. – Ну-ка, а-та-та. Иди сюда, шалопай! Все помидоры вытопчешь, что потом кушать будешь, а?

Он смеялся открыто и восторженно, кидаясь в её распростёртые объятия. Женщина подхватила карапуза на руки, но не успела сделать и шага, как к ней бросилась ещё одна пара босых ног. Светлоглазая Маришка, такая же пухлая и улыбчивая, обхватила её за бедро и громко прокричала:

– Бааа, на луцьки хацюууу!