Никогда больше (ЛП)

Я прижала руку к сердцу, как будто я хотела остановить его при виде группы детей в возрасте от шести до тринадцати лет, сидящих в кругу. Некоторым из них столько же лет, сколько тогда было Луне. Мне показалось, что моё сердце разбилось на тысячи осколков. Некоторые дети не могли дышать самостоятельно, у них были шрамы на коже или они находились в инвалидных колясках. Громкий гул эхом отдавался у меня в ушах. Я не могла с этим справиться, волна боли захлестнула меня. Я сжала руку в кулак и замерла, не в силах пошевелиться или что — либо сделать. Я окаменела.

— Я не могу этого сделать, — прошептала я Аяксу, паника подступила к моему горлу.

Я не могла играть принцессу и вести себя как солнышко, пока они были настоящими героями, а я была самозванкой. Я не была тем человеком, который мог им помочь. Слезы выступили в уголках моих глаз, и я рванула в противоположную сторону, покидая комнату. Я бросилась в пустой белый угол коридора и разразилась слезами.

Подо мной скрывалась сверхчувствительность, и сегодня я не смогла сдержаться. Это было несправедливо. Никто этого не заслуживал. Никто–

— Аврора, — окликнул меня сзади голос Аякса.

— Прости, мне нужна минутка, — я изо всех сил пыталась вдохнуть и выдохнуть и, прежде чем успела подумать, уперлась Аяксу в грудь, сильно и отчаянно.

Он не отпускал меня, прижимая к своему сильному телу. Я искала утешения, которого никогда не получала. Я никогда раньше не осмеливалась быть такой уязвимой, потому что мне нужно было оставаться сильной ради всех остальных, но сегодня я не могла этого сделать. Аякс погладил меня по волосам, и я отпустила всё это, боль и раскаяние.

Меня не было рядом с Луной.

— Я чувствую себя самозванкой. Когда я увидела их улыбки, несмотря на боль и страх, через которые им пришлось пройти, я не смогла шагнуть внутрь. Я не имею ни малейшего представления о том, через что они прошли, и вот я здесь, чем я могу помочь? — пролилось ещё больше слез. — Я просто расхаживаю в дурацком платье — это не помощь. Это не меняет того факта, что я…

— Аврора, — руки Аякса коснулись моих щёк, и мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть ему в глаза и показать свои слезы. Моя слабость. Глупые слезы. Я не плакала целую вечность. — Ты можешь помочь. Ты изобретательная, творческая, и у тебя такой заботливый характер. Я никогда не видел никого похожего на тебя. Если есть человек, который может заставить других поверить, что их жизнь — это сказка, то это ты. Чёрт возьми, ты вдохновила меня. Фонд не зря называется “Надежда”.

— Ты не понимаешь… — слёзы снова потекли по моим щекам. — Моя сестра, она… — я сжала руки на его жилете, пока он не смялся. Я никогда раньше не произносила этих слов вслух. Я больше не могла говорить об этом, потому что это разрывало мне сердце. — Над моей сестрой много лет издевались в школе, а меня там не было.

Мои губы задрожали, и я закрыла глаза.

— Я была в Париже, слишком занята, чтобы слушать её или заботиться о ней. Они заставили её пройти через ад — она больше ничего не ела в столовой и пряталась в туалетах, потому что они унижали ее. Они били её, и она лгала нам о следах на своей коже, притворяясь, что это ничего не значит, потому что ей было стыдно. Мы ничего не знали об аде, через который она прошла. Ничего, — я сильно прикусила нижнюю губу, до крови, мои ноздри раздувались от ярости. — В школе знали, что мой отец был гулящим, и группа детей использовала это, чтобы причинить ей боль. Они создали группу и страницу в социальных сетях, чтобы пристыдить её, и однажды даже столкнули её в реку, обращаясь с ней хуже, чем с бродячей собакой. И в тот день, когда моя мать позвонила мне…

Мои руки задрожали, и руки Аякса притянули меня ещё ближе к себе, как защитный щит.

— Она была в больнице с порезами на запястьях. Она пыталась… — мой голос сорвался, и я упала на пол, обхватив колени.

Я был виновата в этом. Я позволила этому случиться с Луной, находясь в Париже. У неё не было никого, кроме меня, и я подвела её. Я не отвечал на её сообщения в нерабочее время, избегала её звонков, когда была не в настроении. Я даже сказала ей, что она была занудой, когда мы были младше, устала быть старшей сестрой и опорой семьи, которой приходилось со всем справляться. Меня не было с ней, когда моя семья разрушилась и проявилось истинное лицо моего отца. Она была одна.

С того дня она не возвращалась в школу. Теперь она боялась знакомиться с новыми людьми своего возраста и закрыла все свои аккаунты в социальных сетях, прежде чем восстановить их пару недель назад — вероятно, из — за этого Райана. В сентябре ей предстояло в первый раз вернуться в школу, и я была в ужасе от того, что история может повториться.

Я глубоко вздохнула.