Никогда - это обещание (ЛП)

— Не будет. Я его знаю. Он не такой, — солгала я. Ведь я его больше не знала. Не знала, что он скажет, сделает, подумает или почувствует, когда я сброшу на него такую бомбу. Всё, что я помнила, это то, как он отреагировал много лет назад, и это было холодное, жёсткое молчание.

∙ ГЛАВА 12 ∙ КОКО Прошлое

Сидя, по правде говоря, на самом неудобном деревянном стуле в мире, я слушала, как мой преподаватель по связям и коммуникациям монотонно бубнит об американских диалектах в популярной медиакультуре. Пока мои мысли в тот ветреный октябрьский день где-то блуждали, мне вдруг пришло в голову, что у меня с августа не было месячных. Погружённая в домашние задания, занятия и социальные обязательства, я совсем об этом забыла.

На следующий день я сидела в смотровом кабинете местного центра ведения беременности, где медсестра задала мне несколько вопросов, дала пописать в баночку для анализов, а затем проводила в тёмную комнату. Я ждала в одиночестве, пока узист не вкатил аппарат УЗИ и не начал как бы между прочим нашёптывать мне, что, возможно, ещё есть время что-то решить с моей «маленькой проблемой».

Покинув клинику, в ту же секунду с еле сдерживаемым беспокойством я начала снова и снова набирать онемевшими пальцами номер Бо. Он ни разу не ответил. А позже той ночью мне позвонил кто-то из его команды и сказал, что он не может ответить на мой звонок. В отчаянном состоянии, плохо соображая, я выпалила свое сообщение: «Скажи ему, что я беременна!»

Человек на другом конце провода встретил моё сообщение молчанием, а потом выдохнул:

— Да, хорошо. Я сообщу ему важные новости.

Мужчина, как последний мудак, сразу же отключился, и я стала ждать, когда Бо мне перезвонит. Прошло двадцать четыре часа, затем сорок восемь. Потом неделя. Две. Месяц спустя я попыталась позвонить ему снова, но телефон был отключён.

В последней отчаянной попытке связаться с ним я позвонила домой его родителям на случай, если он вдруг вернётся туда на День Благодарения, но, к моему разочарованию, ответила его мать.

— Как дела в университете, Дакота? — спросила Сибил голосом, звучащим так же естественно, как и трёхдолларовая купюра.

— Хорошо, — ответила я, изо всех сил стараясь скрыть горечь по отношению к Бо, которая по неосторожности прорывалась в моём тоне. — Ты не знаешь, как мне связаться с Бо?

Сибил помолчала.

— Он всё ещё на гастролях. Думаю, на этой неделе он в Оклахоме, держит путь в глубь Техаса. Мы не можем связаться с ним несколько недель. Он не отвечает на звонки.

Её слова плюс неизвестность и мои бушующие из-за беременности гормоны вызвали у меня чувство, будто кто-то сжимает мою голову тисками.

— Это действительно важно. Как мне с ним связаться?

— Если он объявится, я попрошу его позвонить тебе, — сказала она, хотя её обещание меня нисколько не убедило.

Несколько месяцев я ждала звонка, который так и не раздался.

В феврале следующего года я сидела в гостиной у Сэма и Ребекки в Лексингтоне. Сэм проходил обучение в мединституте в Великобритании, а Ребекка вскоре после того, как я узнала о своём положении, стала моей опорой.

— Сегодня вручают «Грэмми», — сказала Ребекка, протягивая мне большую миску приготовленного в микроволновке попкорна. Я положила её на живот, который в последние месяцы стало удобно использовать как подставку. Она переключила телевизор на канал, транслирующий церемонию награждения, и села рядом со мной, накрыв мои босые ноги пушистым пледом.

После того как пара кантри-певцов в возрасте, стоящих у микрофона, что-то объявила, толпа просто обезумела.

— Подожди, что они сказали? — спросила я. — Сделай погромче.

— Они только что представили Бо Мэйсона, — Ребекка казалась не такой шокированной, как я. Насколько мне было известно, его выступления не показывали по крупным телеканалам. То, что он появился в прайм-тайм словно тонна кирпичей свалилось мне на голову.

Поднялся чёрный занавес, и я увидела отца моего ребенка с гитарой через плечо и группой из шести музыкантов – кучей незнакомцев, которые изо дня в день проводили с ним время.

— Добрый вечер, — протянул он, понизив голос, и его акцент стал немного более ярко выражен, чем раньше. Его губы широко и беззаботно раскрывались, когда он бренчал на гитаре, заставляя толпу реветь. Бо был в центре внимания, чувствовал себя на своём месте, и, чёрт возьми, он хорошо смотрелся на сцене.

Электрические токи бодрящего возбуждения и кипящей ярости пробежали вверх и вниз по моим рукам, и моё сердце опустилось в укрытые пледом пятки, а в горле застрял комок.

— Я, что, с луны свалилась?! — Я взяла миску с попкорном и поставила её на стол. — Когда это случилось?

Ребекка бросила на меня загнанный взгляд.

— Ты правда за ним не следишь?