Никогда не буду твоей

И понять не могу, почему мама не похожа на маму?

А я точно сплю?

Под нос подносят какую-то едкую пахнущую дрянь:

— Не морщись, нимфа, давай, должно сработать.

— Фу…

Наконец-то, ко мне начинает возвращаться способность чувствовать. Осторожно приоткрываю сначала один глаз, потом второй…

Прямо передо мной лицо парня. Того самого, который…

— Ой, — прикрываю глаза, чувствуя, приступ тошноты.

А еще от того, что воспоминания прошедшего вечера накрывают меня с головой. Помню, как мы с Ликой пошли в клуб, как ко мне пристал какой-то урод, а потом…

Резко открываю глаза и пытаюсь сесть. Желудок моментально подскакивает куда-то к горлу, грозясь вывернуть все содержимое.

— Не дергайся.

Я даже не в состоянии ответить, только стараюсь медленно вдыхать и выдыхать через нос, чтобы успокоить свой организм. Неужели меня так сильно развезло от одного бокала алкоголя? Хотя, вполне может быть, я никогда раньше эту дрянь в рот не брала.

И, наверное, больше никогда не возьму — мерзкие кульбиты, которые проделывает желудок, я запомню надолго. Как и сильнейшее головокружение, не дающее даже открыть глаз.

А потом моего лба вдруг касается что-то мокрое и прохладное, заставляя меня запоздало вздрогнуть — реакция тоже ни к черту.

— Ммм, — мычу я, чувствуя небольшое облегчение.

Удивительно, но уже через минуты две мне становится лучше. Настолько, что я, рискнув сетчаткой, решаюсь открыть глаза.

Во второй раз вижу перед собой сосредоточенное лицо своего спасителя.

Спасителя ли?

Ох, в голове молнией проносится наш разговор в машине.

Я вспомнила, всё вспомнила! И все непристойные предложения этого негодяя тоже вспомнила! Он же меня принял за…

— Не трогай меня! — выходить жалобнее, чем я хотела произнести. Но зато я могу сесть, не боясь того, что меня вывернет прямо на него.

Ну почти. Тошнота все еще скребется на дне желудка, напоминая о том, как мне было плохо. И кожа на ногах, руках, лице горит, словно меня хлыстали плеткой…

— Что это?! — оглядываю тонкие порезы на коже.

И только тут до меня доходит, что на мне нет одежды. Совсем.

Паника перекрывает все чувства.

— Что ты со мной сделал?! — выдыхаю я, на груди удерживая дрожащей рукой махровое полотенце, норовящее сползти вниз от моих резких движений.

— Мы снова на ты? — иронично выгибает бровь, с усмешкой следя за моими действиями. И вдруг придвигается ближе.

— Нет! — выставляю одну руку вперед и пытаюсь отодвинуться назад, но упираюсь спинкой в мягкую обивку кожаного дивана.

— Да успокойся ты. На, выпей. Полегчает.

Только сейчас понимаю, что он тянулся к стакану с водой, стоящему на журнальном столике. Правда, в его случае это ничего не меняет.

— Я не буду ничего пить.

Хотя у самой в горле пересохло так, словно я неделю мыкалась по Сахаре в поиска спасительного оазиса. А нашла опасный омут с чертями, пляшущими в глазах этого странного парня.

— Нужно это выпить.

— А это…

— Не отравлено, — он почти закатывает глаза, когда понимает причину моих сомнений. — Я еле тебя откачал. Какой резон мне тебя травить?

Откачал? Так, выходит я была в отключке все это время?

— Детка, признайся честно, ты что-то употребляешь? — взгляд моего спасителя пробирает до глубины души — слишком серьезный и пытливый — так не вяжется с той легкостью, которую он пытается наградить свою фразу.

— Нет, никогда в жизни! — выпаливаю как на духу, понимая, о чем он спрашивает.

Ну вот, теперь негодяй принял меня за наркоманку. Но, наверное, и его можно понять — незнакомая девушка пошла в душ и свалилась там непонятно от чего.

— Тогда я не могу понять причину твоего обморока, — хмурится он, мысленно перебирая варианты.

В этом мы с ним похожи. Я не понимаю, почему мне вдруг стало плохо. Ни с того ни с сего упала в душе, ладно хоть успела завернуться в полотенце.

Краснею от того, как этот наглец совершенно бесцеремонным образом разглядывает мои голые коленки.

Я все еще чувствую себя беззащитной, вот если бы была одетой. О, да, это, конечно, многое меняет!

— А… — не успеваю и рта раскрыть, как раздается настойчивый звонок, и следом громкий стук, грозящийся выбить дверь к чертовой матери.

Глава 4

Никита (Бес)

Я как раз собираюсь сменить одежду, когда в гостевой комнате раздается громкий грохот.

Так как я живу один, сомнений в том, что это дело рук нимфы, у меня не возникает.

— Черт, так и знал, что с тобой будут неприятности, — думаю я и, как есть, без футболки, в одних штанах, бегу проверять, что случилось. Не нужно было оставлять дикарку одну.

Дергаю за дверную ручку, но та, конечно же, не открывается. Заперто изнутри.

Сразу ясно, что «Сим-салабим, ахалай-махалай» не поможет. Хвала небесам, пригождается моя физическая подготовка и опыт, полученный в скаутском лагере — кухонным ножом вскрываю замок и, вуаля, оказываюсь в комнате своей случайной гостьи.

Да, отец у меня человек старой закалки, поэтому каждое чертово лето с десяти лет я проводил там, где из богатеньких сыночков выбивали всю дурь. Скаутский лагерь, чьим негласным девизом было «Забудь, кто ты есть, и прими упор лежа».