Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ)

— Нашел что? — Спросил его Михаил Исаакович. Глянул на племянника и увиденное ему не понравилось. Илья был бледен как покойник. Губы его нервно кривились, лоб покрыт испариной, руками он производил странные движения, то потирал ладони, то что-то стряхивал со своего пиджачка. Он попытался, что-то сказать, но вдруг, схватившись ладонями за рот, выскочил из кабинета, не закрыв дверь. Удивленно посмотрев ему вслед Михаил Исаакович было поднялся посмотреть, что там с бедным Илюшей, как тот снова вошел в кабинет вытирая губы рукавом. Лицо его было уже не бледным, а каким-то зеленоватым. Дядюшка, увидев это, покачал головой и, плеснув из графинчика в рюмку, протянул ее племяннику. Тот схватил рюмку дрожащей рукой и опустошил одним глотком.

— Садись и рассказывай.

— Они там, в овраге — мертвые.

— Кто?

— Сом и эти двое, которых Левчик позвал. Похоже, тех двоих Сом зарезал, а кто-то его самого убил. Я сильно не рассматривал. Воняет там, и мухи зеленые. Вырвало меня и, пока сюда шел, еще два раза проблевался.

— А в коридоре?

— Нет. Нечем уже.

— Ладно! Иди умойся. И чтобы никому ни слова.

Племянник ушел, а Михаил Исаакович, чувствуя, как от запоздалого испуга, по спине побежали мурашки, призадумался. Да как тут не призадумаешься? Снова вспомнил холодный и равнодушный взгляд ледяных глаз этого бандита, скрывшего свою зверскую рожу под накладной бородой и передернул плечами, почувствовав прямо таки могильный холод. Выходит прав этот проклятый поц. Пять тысяч теперь не казались потраченными напрасно. Наоборот, еще дешево отделался. По самому краешку прошел. Выходит, раз этот бандит расправился с тремя не слабыми мужиками, да ещё самого Голована завалил, в чем теперь он почти не сомневался, то бедный еврей ему на один зуб. И что теперь делать?

Чтобы прогнать дурные мысли он снова налил рюмку и выпил не закусывая. Посидел, бездумно глядя в угол, употребил еще водочки и почувствовал, что наконец-то хмель затуманил мозги и захотелось спать. Он, пошатываясь, прошел в спальню и там, не раздеваясь, бухнулся на кровать, чтобы встать на следующее утро с не хилой головной болью, как в прямом, так и переносном смысле.

Через день после этих событий, поправив здоровье и выспавшись, он стал размышлять, что делать и как быть? О том, чтобы идти в полицию и рассказать о наглом налете, даже и мысли не возникло. И даже не потому, что этот бандит Бендер ему пригрозил. Не дай бог вскроется его связь с Голованом. Это очень хорошо, что тот так во время издох.

Городовой Емельян Фалалеев, которому он регулярно подбрасывал рубль-другой, сообщил, что Голован умер от «удара», мол доктор, господин Соломатин так сказал. Михаил Исаакович поахал, сокрушенно помотал головой, но нисколько не поверил в естественную причину смерти матерого уголовника. А когда Фомин сказал, что в доме Голована полиция не нашла ни денег, ни каких либо других ценностей, то всякие сомнения в том, что проклятый бандит, так ловко отнявший у него самого изрядную сумму, так или иначе принял участие и в безвременной кончине другого бандита, отпали окончательно.

Вдобавок на следующий день нашли трупы Сома, Гуни и Бобыря, и полиция определила, что произошла ссора между ними, и они перебили друг друга. Узнав от городового последние новости, Михаил Исаакович решил не будить лихо, а прислушаться к словам этого непонятного Бендера или как его там. И не только прислушаться, но и, пожалуй, принять его предложение об участие в совместных делах, если они не уголовные. Хватит одного Голована, чтоб его черти на том свете прожарили хорошенько. А вот камешки можно и взять. Тем более, что дядя Соломон еще раз внимательно изучив камни, что оставил этот бандит, сказал, что изумруды хороши и если им придать ума, то можно поиметь изрядный гешефт. Приняв такое решение, Михаил Исаакович успокоился и решил подождать следующего визита этого поддельного бородача.

Глава 2

Глава вторая.

Надо сказать, что посещение хитровыделанного ювелира далось мне довольно тяжко, и нравственно, и физически. Оказалось, что отыгрывать отморозка не так легко и весело как порой, кажется. Я натурально был вымотан и потому, придя в дом, где мы с пацанами квартировали, сняв надоевшую маскировку и умывшись, повалился на лавку — немного отдохнуть. Но отдыхать мне не дали, сначала парни с расспросами, а затем дед, которого я практически все эти три дня не видел. Если от парней я отделался, дав им по три рубля, отправив развлекаться, предварительно разоружив, то от деда так легко отделаться мне не удалось. Пришлось давать подробный отчет о содеянном. Дед уже привычно матюгнулся и спросил:

— Вы там, летна боль, не наследили? А то сегодня с утра к Никифору городовой приходил, про нас расспрашивал. Кто мол, откуда и зачем приехали?

— И что ему дядька Никифор рассказал?

— Да то и рассказал, что родственники из Сосновки приехали, масло, муку продать, ну и купить здесь кой чего.

— Ну а городовой что?