Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Надо сказать, что с закрытием сереброплавильного завода кой-какой контингент освободился и я чуть ли не каждый день принимал на работу мастеровых. Конечно, нужные специалисты приходили устраиваться довольно редко, но я брал тех, кто, на мой взгляд, сможет чему либо научиться. Желание учиться стимулировал повышением зарплаты, а те кто учиться не хотели или не могли, работали на простых работах. Пьяниц и лодырей выгонял беспощадно, за что меня пару раз попытались побить, но револьверный выстрел под ноги, как правило, отрезвлял особо буйных, а Илья Гуревич, с помощью подросших шакалят покойного Стёпки-Бугра, очень доходчиво объяснял утыркам всю пагубность такого поведения.

В общем худо-бедно к маю два «опытовых» кукурузника были готовы. Конечно, до У-2 образца 1928 года ему было далеко, но летал он вполне пристойно и выглядел крепким самолётом, а не хлипкой этажеркой. К тому же я надеялся, что следующая модель будет у нас более совершенной. Удалось добиться самого главного, на мой взгляд, свойства — при отпущенном штурвале самолёт сам выравнивался и летел по прямой.

Деньги на эксперименты пока у меня были. Купцы наши, Кузьма с Митькой прибыли в Барнаул последним пароходом с хорошей прибылью, из которой мне причиталась изрядная сумма. Да и здесь предприятия, куда я постарался влезть начали приносить доход. Вот только всё это требовало внимания и времени, которых катастрофически не хватало.

Я не один раз пожалел, что меня покинула Сара-Серафима. Вот на кого я бы смог скинуть общее руководство Барнаульскими делами. Однажды, когда мне пришлось срочно разруливать очередную проблему с моими партнёрами по бизнесу, я решил всё таки поговорить с бывшей любовницей на предмет поработать на меня в качестве руководителя всеми моими Барнаульскими активами. Через Илью попросил встретиться.

На встречу, Сара явилась с мужем — Бусыгиным Павлом Никодимовичем, мужчиной обстоятельным и в меру бородатым. Когда я озвучил свои предложения, супруги переглянулись и Бусыгин спросил:

— А что сам?

— Слишком много времени на это приходиться тратить, на главное моё дело мало времени остаётся.

— Это на твои леталки что ли? — пренебрежительно бросил Бусыгин.

— Ну, кроме «леталок» ещё кое-что есть, что тоже времени требует, — неопределённо сказал я.

— Что Серафима будет с этого иметь? — взял, наконец «быка за рога» Бусыгин.

— Хорошее жалованье или доля в бизнесе, — возвестил я.

— Что ещё за «бизнес» такой? — не понял Бусыгин.

— Бизнес по-английски «дело». То есть Серафима Исааковна будет совладелицей с некоторым процентом, — постарался разъяснить я.

— Тогда жалованье и долю! — продемонстрировал купеческую хватку новоявленный супруг Сары-Серафимы.

— Понятно! — тоскливо произнёс я. Придется торговаться. Очень уж хроноаборигены это дело любили.

Выручила Сара. Она с лёгкой улыбкой наблюдала за нами и не вмешивалась до поры.

— Павлуша! — произнесла она бархатным голосом и легонько коснулась руки мужа. Тот как-то сразу обмяк и замолчал.

«Однако! Да она из мужика верёвки вьёт»! — изумился я.

— Я согласна Алексей Софронович, работать пока на прежних условиях, но у меня есть предложение.

— Предложение? И что за предложение? — несколько напрягся я.

— Надо учредить собственный банк! — выдала Сара.

— Банк? — удивился я.

— Да, банк! Банка в Барнауле нет, поэтому расчёты вести не слишком удобно. А после отмены кабинетских ограничений банк просто необходим. И тот, кто первым его учредит, получит изрядные преференции, — удивила меня своими познаниями в финансовой сфере Сара.

— Неожиданно! — произнёс я. — В принципе я не против, только в банковском деле я ничего не смыслю.

— И не надо! Будешь соучредителем, а понимающего человека найдём, — уверенно заявила Сара.

Ну, кто бы сомневался! Только вот я то им зачем? Неужели у них без меня денег не хватает? — ничего не придумав, решил спросить напрямую:

— А кроме меня ещё кто учредителем будет?

— Павел Никодимович и я, — не задумываясь, ответила Сара.

— Тогда я вам зачем? Неужели денег не хватает?

— Денег хватает, но без тебя нас будут долго мариновать, а могут и вообще не позволить банк учредить.

— А со мной значит, мариновать не будут? — удивился я.

— Не будут! — подал, наконец, голос Бусыгин.

— Вот как! И почему же?

— Да весь Барнаул знает, что ты с царём разговаривал, а потом завод закрыли. Да тебя теперь все городские чиновники боятся. И потом, ты теперь дворянин, а дворянам да ещё с деньгами все дороги открыты! — заявила Сара.

Вот чёрт! Я за хлопотами и позабыл, что теперь я не простой обыватель, которого можно было послать по дальнему маршруту, а шишка на ровном месте, да к тому же самим самодержцем обласканная. Но считать меня первопричиной закрытия сереброплавильного завода это уже перебор. И ведь ничего не докажешь. Недаром даже главный чиновник в Алтайском горном округе Журин Николай Иванович разговаривал со мной вполне уважительно и на аренду механической мастерской сереброплавильного завода дал добро. Я даже немного возгордился тогда своим умением договариваться, а оно вот как оказалось. Да и чёрт с ними.