Никогда не было, но вот опять. Попал

— Тятя! Я читал у отца Серафима в книжке, что нельзя медвежье мясо есть, какие-то паразиты, ну очень маленькие червячки такие, в нем. Если в человека попадут-то и умереть можно.

— Не первого медведя едят. Летна боль! Живы пока. Врет поповская книжка.

— Ну там написано, что нужно долго варить мясо или прожаривать хорошо.

— Дак и варят долго. Иначе не уварится мясо-то, хрен прожуешь. Хотя знавал я ухарей, что печень медвежью сырьем ели.

— И как? Все живы?

Дед задумался, вспоминая, и удивленно посмотрел на меня:

— Дак, двое их всего было. Помер один, а Гришка Ненашев из Кузедеевки, сказывают животом мается, того и гляди помрет. Летна боль! Не врет, значит, книжка то?

— Думаю, не врет. Тятя, вели нашим поберечься, пусть проваривают мясо хорошо, ребятишкам маленьким пусть не дают.

— Хм! Ладно, скажу. Летна боль!

Теперь за родню я был спокоен. Иван да Кузьма хотя давно живут самостоятельно, но дедовское слова для них закон. Дед правда очень редко давит на них авторитетом, но уж если, что велит, то исполняется неукоснительно. А своим пацанам я сам разъясню «политику партии».

К слову сказать, поедание медвежьего мяса никак не повлияло на здоровье сельчан. Толи правда, долго вываривали, толи бражка с самогоном была паразитам не в жилу, но как бы там ни было, никто не заболел. А медвежью шкуру выпросил у деда Аким Силантьев.

Так что мы с дедом с той охоты не получили никакого прибытка. На мой вопрос, дед ухмыльнулся и сказал:

— Какой тебе, летна боль, прибыток нужен? Целы остались и ладно. — Потом произнес серьезно. — Нельзя подраненного шатуна оставлять возле села, обязательно бедокурить будет: пригоны ломать, скотину драть, а там и до людей добраться может. Вы вон с Архипкой почитай через день на охоту ходите. А встрел бы он вас, или кого другого? Что тогда?

Действительно, что тогда? А ничего тогда не было бы: ни меня, ни Архипки. Видел я, как стремителен и страшен нападающий медведь. После этого как-то слабо верится рассказам, о том, что его можно убить ножом. Какой на фиг нож? Куда втыкать-то его, если зверюга прет на тебя со скоростью колесного трактора. Полюбопытствовал у деда насчет ножа:

— Ножом? Ну, сам такого не видал, хотя и слышал, что есть такие охотники среди самоедов.

— Понятно! А почему вы в разговоре ни разу медведя медведем не назвали, все шатун или «хозяин». Табу такое что ли?

— Чего? Что за Таба такая? Летна боль!

— Табу — это запрет, то есть запрещено что ли перед охотой медведя медведем называть?

— Дак никто не запрещал. Хочешь — называй. Только удачи не будет или того хуже: заломает тебя медведь, летна боль.

— Ну тогда понятно.

Самое забавное; вся слава в деле избавления деревни от шатуна досталась старосте. Ну, еще Митьку упоминали. Про деда с сыновьями если и говорили, то вскользь, как о чем-то обыденном. И правда, что тут такого? Завалил дед Щербак с Щербаченками медведя, ну так не первого же. Бог даст, еще не одного возьмут на рогатину. Аким Силантьев и не охотник вовсе, а поди ж ты, не побоялся. А с другой стороны, много видели вы чиновников, готовых лично рискнуть здоровьем и жизнью, спасая граждан? Ни одного не видели? То-то! А староста села Сосновка Силантьев Аким — вот он!

Наш же с Архипкой авторитет, среди сверстников, вырос до небес. Платоха с Антошкой даже обиделись, что мы их не пригласили. Я, стараясь поумерить их пыл, сказал:

— Знаете пацаны, я там чуть в штаны не наложил со страху. Если бы не дед с Митькой, то нам с Архипкой полный пипец пришел бы. Порвал бы нас шатун в клочки. Он прямо на нас пёр, а дед ему «пальму» в грудь воткнул и держал пока Митька болт медведю в ухо не засадил, ну и я, с перепугу, ему в морду стрельнул. Нет пацаны, пока не вырасту как дед, на медведя не пойду. Стремно!

— Архипка ты тоже спужался? — Это Платошка обратился к другу.

— Я?… — Было видно парню очень хочется похвастаться смелостью. Но, взглянув на меня, сознался. — Еще как испужался. Только в лапу шатуну и попал. А что ему моя стрелка? Не заметил даже. Вон Кабай его за гачи схватил, так тот лапой махнул и полетел Кабай в снег. Как только цел остался? А когти какие у него, вершков пять не меньше. А лапища, что твое тулово. Он этой лапищей с когтями всё деда Щербака доставал, ну и ревел страшно. Ну ее на фиг такую охоту. — передернул плечами Архипка.

— Ладно пацаны, не партесь! Подрастем, купим ружья тогда и сходим на медведя. — Обнадежил я друзей.

Глава девятая

Выражение «крещенские морозы» явилось не на пустом месте. Измерять температуру за окном было нечем, но по ощущениям градусов сорок держались больше недели. Нос на улицу высовывать не хотелось, но приходилось. Скотину кормить надо? Надо. Дед еще силков в лесу наставил; ходили с Архипкой проверять. А, впрочем, притерпишься, вроде и не так уж и холодно. Да и одевались мы тепло. Когда температура поднялась градусов до двадцати, то деревня ожила. Ребятишки на улицу выползли, бабы вон у колодца о чем-то судачат, мужики за сеном поехали. Движуха пошла.