Никогда не было, но вот опять. Попал

Мы с дедом развязали этого Фальконе и пока тот разминал затекшие руки, я отошел к столу и взял, на всякий случай, револьвер «крыски», но иностранцы вели себя смирно, не ругались и вообще выглядели заторможено.

— Что они такие кволые? — спросил я знахарку. Та только отмахнулась:

— А ничего страшного. Через денек другой оклемаются. — Потом подошла к ямщику с крыской и заставила их отмереть.

— Ну что Савватеевна будем впаривать артефакт? — Обратился я к Бабе Ходоре. Та непонимающе на меня уставилась. — Торговаться будем за «ларчик Парацельса» или подождем?

— А чего ждать-то? Торгуйся, а я переводить буду.

— Договорились! Тятя выйди на улицу глянь на их сани, может они там ружьишко какое забыли. — Проговорил я, поигрывая револьвером, за которым, четверка ошаманенных заворожено следила.

Дед вопросительно глянул на знахарку и после ее кивка вышел во двор. Минуты через три он вернулся, неся в руках какое-то короткоствольное ружье.

— Нехило вооружились гады. — Я взял у деда ружье и, показав его Пизаконе, спросил, прикалываясь:

— «Лупара»?

Луиджи кривовато ухмыльнулся, а второй что-то довольно долго объяснял.

— Что он лопочет? — спросил я у Бабы Ходоры.

— Говорит, что это не «лупара», винчестер какой-то.

— Винчестер? — А ведь, правда — винчестер, вон и скоба для перезарядки. Главный индеец всех времен и народов, Гойко Митич, из такого лихо палил.

Я взялся за скобу хотел передернуть, но во время остановился. Если он заряжен, то бабахну по не знанию в хате. Тогда Баба Ходора точно меня в жабу превратит. Но не отказал себе в удовольствии сымитировать перезарядку и по прицеливаться в иностранцев. Отложил игрушку и, снова взяв револьвер, сказал:

— Сгодится и винчестер. … Так вы трое. — указал я на ямщика с «крыской» и Серджио. — На выход.

Те растерянно переводили взгляд с револьвера в моих руках на деда потом на знахарку и снова на револьвер.

— Чего стоим? Во двор топайте. И ждите там. Не вздумайте никого звать или уходить со двора. Хуже будет. Нам тут с сеньором Фальконе поговорить надо приватно. Софрон Тимофеевич придайте этим тормозам скорости. — Дед с недоумением посмотрел на меня. — Да выпни ты этих придурков на улицу.

Дед ухмыльнулся и двинулся к страдальцам. До двоих наконец-то дошло и, опасливо косясь на деда, они порскнули из хаты. Итальянец из избы не пошел и вновь забубнил что-то по итальянски.

— Чего это он опять? — спросил я у Бабы Ходоры.

— Говорит, что не может оставить сеньора Фальконе одного, особенно с этим сумасшедшим малолетним «лаццерони», которого мы, почему-то слушаемся. — Подпустила шпильку ехидная бабулька.

Ишь ты, «лаццерони» значит. Кто окончил советскую среднюю школу, да еще при этом прочитал убойный роман «Как закалялась сталь», тот слово «лаццерони» знает. Прикид мой ему не понравился. Мы тут с Архипкой к камуфляжу привыкаем, все из себя такие крутые, а эти гомосеки забугорные рот кривят. Но, посмотрев второго итальянца, обижаться по поводу одежды передумал.

По тому, как дернулись усики у сеньора Фальконе во время тирады верного Серджио, я предположил, что не все так просто в этом тандеме проходимцев. Похоже этот Серджио не столько охранник, сколько наблюдатель и контролер за действиями главного охотника за артефактами.

— А черт с ним, пусть остается. — После недолгого раздумья решил я и обратился к Фальконе:

— Ну что ж сеньор Фальконе, или как там твое настоящее имя? А впрочем, к делу это не относится и ваше настоящие имена нас совершенно не интересует. Интересует же нас совсем другие вещи.

Во первых: почему вы решили, что подданная императора Российского должна отдать вам, семейную реликвию, которую вы почему-то называете «ларец Парацельса», хотя она никаким ларцом не является? — дернувшегося отвечать итальянца я взмахом руки остановил и продолжил:

— Во вторых: вещица эта уникальная, можно сказать единственная в своем роде и потому бесценная, или если уважаемая Феодора Савватеевна захочет ее все таки продать, то уж совершенно не за жалкие две тысячи рублей которые мы у вас изъяли. — Я снова жестом остановил пытавшегося что-то сказать итальянца:

— И в третьих: если вы вдруг захотите надавить на нас морально, ну, то есть, загнуть нам, что нибудь про Господа бога нашего или святости Святого Престола, то можете на эту ерунду слюней не тратить. В отличии от вас мы люди достаточно образованные и историю папства немного знаем и поверьте, лично у меня эта история, хороших чувств не вызывает, скорее даже наоборот.

— И в четвертых: благодарите своего католического бога за то, что он свел вас с очень благородной и сострадательной женщиной, иначе вы бы уже кормили раков в местной речке. Савватеевна переведи.

— Не надо переводить. Я понимаю по русски. Говорю плохо. Мы находимся здесь с разрешения ваших властей. Вы не имеете никакого права нас убивать, это незаконно.

— Не законно говоришь. А ты погляди вон в то окошко. Поглядел? И что там видишь?

— Ничего не вижу — лес один да снег.