Никогда не говори: не могу

– Я ж и говорю, – осклабился мужчина, обнаруживший, что прохожий на добрых полголовы ниже его самого.

– Пожалуйста! – тоненько взмолилась женщина. – Помогите!

– Учиться, учиться и учиться, – наставительно сказал Бондарь. Связка исчезла в его кулаке. Сумка мягко упала на снег. Почти без замаха, а просто нырнув вперед всем корпусом, Бондарь поддел кулаком нижнюю челюсть мужчины.

Клацнули зубы. Запрокинув голову, мужчина начал падать назад, но это было бы слишком просто.

«Жаль, перчаток не захватил, – отстраненно подумал Бондарь, работая правой рукой, как поршнем. – Холодно, руки застыли. Всю кожу на пальцах обдеру к чертовой матери».

Вцепившись левой рукой в воротник противника, он нанес еще несколько коротких ударов, метя в верхние зубы и в переносицу. Дважды хрустнуло. После этого мужчина совсем обмяк и сделался вдвое тяжелей прежнего. Пришлось позволить ему рухнуть рядом с вопящей женщиной.

– Убиваю-ут, – надрывалась она. – Ой, божечки, прямо насмерть убива-аю-ут!

– Успокойтесь, – сказал ей Бондарь. – Все в порядке.

– В порядке? – Она тупо посмотрела на окровавленное лицо мужа и вдруг издала такой пронзительный вопль, что где-то вдали залаяли потревоженные собаки.

– Жорик! Ты живой?

Жорик издал невнятный звук. Сидящая на снегу женщина принялась тормошить его.

– Живой? Скажи, ты живой, Жорик?

Свой вопрос она задала раз пять, не меньше, но отвечать пришлось Бондарю.

– Скоро очухается, – пообещал он. – Несколько дней не сможет бриться и вообще будет избегать смотреться в зеркало, но до свадьбы заживет.

«До серебряной», – добавил он про себя.

– А пить? – спросила моментально успокоившаяся женщина. – Водку пить он сможет?

Бондарь вернулся за сумкой и, навесив ее на плечо, проворчал:

– Дело нехитрое.

– Тогда я пропала.

Женщина зарыдала, уткнувшись в воротник из искусственного меха. Пальто на ней было старенькое, давно вышедшее из моды. На ногах – бесформенные сапоги неопределенного цвета. Растрепавшиеся космы то ли седые, то ли пегие от природы. Жалкое зрелище.

Подняв валявшийся на дороге вязаный берет, Бондарь отряхнул его от снега и протянул женщине со словами:

– Ничего вам не будет. Бил-то вашего мужа я.

– А злость он на мне срывать будет. В лучшем случае искалечит. – Женщина кое-как нахлобучила слетевший берет и тяжело поднялась на ноги. – Что же теперь делать, господи?

– Хотите, я ему правую руку вывихну? – учтиво предложил Бондарь. – Или даже обе сразу. Тогда он вас точно не тронет.

Вязаный берет испуганно вздрогнул:

– С ума сошли? Ох, и откуда вы только взялись на мою голову?

– Вы же сами звали на помощь. За что он вас?

– Ревнует. Всякий раз, когда из плавания возвращается, такие вот допросы устраивает. – Женщина шмыгнула носом. – С пристрастием. Специально на дачу вывозит. Чтобы, значит, без свидетелей. Пьет и молотит, молотит и пьет. Развлекается так.

– А вы? – спросил Бондарь.

– А я каюсь. Прощения прошу.

– Ну и зря.

– Не зря. – Берет уныло мотнулся из стороны в сторону.

– Значит, есть за что?

Убедившись, что муж по-прежнему находится в бессознательном состоянии, женщина подняла голову и тихо призналась:

– Жорик в море по полгода проводит, а мне каково? Молодость-то проходит.

Бондарь поморщился. Он ужасно жалел, что вмешался в семейный скандал. Не зря говорят: муж и жена – одна сатана. Хотя правильнее было бы: две сатаны.

– Давайте я помогу вам его в дом затащить, – вздохнул он, глядя на ревнивого Жорика, сделавшего первую попытку приподняться с земли. Попытка оказалась неудачной. Голова Жорика упала обратно, он захрипел.

– Я сама, – равнодушно сказала женщина. – Вы уже сделали все, что могли. Изуродовали человека. – Она наклонилась. – Передний зуб выбили. Теперь на стоматолога тратиться придется.

– Погодите, я дам денег, – смешался Бондарь, запуская руку за пазуху.

– Не надо. Все равно пропьет.

– Так спрячьте.

– Я не изверг, – вздохнула женщина. – Жорику теперь страсть как выпить захочется.

– Если выпьет – обязательно поколотит, – предупредил Бондарь, вглядываясь в мутные, но уже частично осмысленные глаза мужчины.

– Еще как, – пообещал он. – Ей – ноги повыдергаю. Тебе – башку откручу, дай срок.

– Вот видите, – сказал Бондарь женщине.

– Вижу, – подтвердила она. – Уже сколько лет подряд вижу. Все вы такие.

– Не все.

– А что тогда у тебя в сумке звякает? – презрительно спросила женщина. – Может быть, морковный сок?

– Больно, – пожаловался Жорик. – Ты мне нос свернул, падла. У меня запасной имеется, что ли?

– Простудишься, – проворковала его жена, опускаясь на колени. – Ну, вставай, горюшко мое. Идем, я тебя умою.

– Лучше водки дай.

– Нету. В город вернемся, тогда.

– Издеваешься? – спросил Жорик рыдающим голосом. – Как я в город поеду такой? Мне сначала подлечиться нужно.

– На! – Брошенная Бондарем бутылка встряла в сугроб. – Лечись. – К первой бутылке присоединилась вторая. – До посинения лечись, до чертиков.

– Ты лучше денег дай. – Плаксивый тон Жорика сменился требовательным. – На такси.

Бондарь присмотрелся к его стремительно распухающему лицу и сунул женщине купюру:

– Возьмите.

– Дешево отделался, – прокричал ему вслед Жорик.