Никогда не играй в пятнашки

Уставшие глаза Ирбиса подернулись пленкой, и он несколько раз поморгал, чтобы прогнать дремоту. Снова взглянув на дорогу он обомлел — прямо на него в свете фар сквозь рваный саван тумана стремительно неслась здоровенная, совсем лысая, поваленная сосна с примятой вялой кроной, почти полностью перекрыв собой дорогу. Туман скрывал за деревом какие-то неясные бугристые контуры. Как назло в этом месте по краям шоссе, вплотную к обочинам, неровным щербатым оскалом торчали, будто наклоняясь к дороге, огромные серые гранитные валуны, в лучах света фар казавшиеся почти белыми. В секунду сознание Ира, вырванное из цепкой полудремы, вдруг дорисовало к увиденному странную жуткую картину, словно какой-то древний великан, с головой вросший в землю, решил вдруг, очнувшись после тысячелетнего сна, перекусить своей гигантской пастью прочную дорожную ленту, мешающую ему подняться. Краем неохотно фокусирующегося зрения Ирбис заметил на тёмной обочине странно знакомый силуэт автомобиля.

— Берегись! — только и успел крикнуть Ир, прогоняя жуткое видение, ударил по тормозам и крутанул руль влево, пытаясь проскочить по левой обочине, где как-будто было расстояние от этой гигантской сучковатой зубочистки до ближайшего зуба-камня. Машину занесло. Крик Ирбиса и визг тормозов разбудил его спящих друзей, а движущийся по дуге кузов придал им бодрости по пробуждении. Не пристегнутый Волк, матерясь, встретился головой с дверной стойкой. Девушки синхронно взвизгнули и, обнявшись как лучшие подруги, кубарем перекатились в правый угол.

Борясь с заносом, Ир, опытный гонщик, молниеносным движением рычага раздатки отрубил задний привод и ударил по педали газа, одновременно выкручивая руль в сторону заноса. Передок машины дёрнулся вперёд, выравнивая машину, и пикап с миллиметровыми зазорами буквально протиснулся в узкую щель между кроной сосны и придорожным валуном. Ир всмотрелся в стремительно открывшуюся перспективу и понял, что радоваться первой удаче пока не стоило. С другой стороны могучего дерева пространство дороги оказалось забито десятками смятых в гармошку, покорёженных машин, очевидно, до встречи с сосной и друг с другом полным ходом шедших в сторону Ликамска. Несколько автомобилей перевернулось при столкновении, и Ир, ни на долю секунды не задумываясь, как он это делает, сумел проложить между этими грудами пластика и железа витиеватый тормозной путь для своего «морячка». Со стороны маневр мог показаться просто чудом, но счастливый исход во многом был обеспечен отточенным глазомером и феноменальной реакцией водителя. Лишь в конце Ирбису не хватило полуметра, и пикап, почти остановившись, высоким крепким сварным бампером с крюками, как бык рогами, вспорол бок какой-то перевёрнутой зелёной малолитражке, прибившейся к общей куче с краю, и, наконец, замер. Пассажиров напоследок метнуло вперёд силой инерции, но все трое к завершающему броску оказались готовы.

— Что это… было? — пробурчал Волк, оглаживая занывшую от удара о панель больную ногу и одновременно держась за голову.

— Не знаю, — ответил Ирбис и шумно выдохнул, — какой-то завал.

— А-а, говорила мне мама в детстве: «сынок, пристегнись»…

Ирбис не стал глушить движок, включил свет в салоне, повернулся назад и посмотрел на девушек. Они, наконец, расцепили невольные объятия и с милой синхронностью поправляли прически. Надя, закинув руки за голову и убрав волосы в небольшой замысловатый узел, исподлобья посмотрела на Ира.

— Ну, как ты? — спросил он её почти шёпотом. «Порядок», — кивнула она.

— Лара, всё цело? — Ир посмотрел на девушку, привычным быстрым движением собравшую свои золотисто-белые волосы в хвост на затылке, и невольно сравнил её с чёрноволосой Надей, потирающей ушибленное плечо. Обе были красивые, но совершенно разные. Ир обласкал глазами любимый мягкий овал лица, обрамлённый блестящей смолью, и снова перевёл взгляд на Лару. Строгие, правильные, точеные, местами даже слишком идеальные, на вкус Ира, черты её лица — маленький прямой носик, красивый разрез довольно близко посаженных огромных голубых глаз, чудесно плавная линия пшеничных бровей, упрямый подбородок, и лишь совсем чуть-чуть пухлые губы, словно созданные для поцелуев… Да, — подумал с улыбкой Ир, — Волка можно понять. Влюбился наш бугай как мальчишка.

— Я в порядке, спасибо.

Бугай перестал шипеть, держась за голову, и приоткрыл окно. Он понюхал чёрный ночной воздух и, отвлекая Ирбиса от любимого занятия мужчин, сказал:

— Завал свежий.

— Почему это? — Ир быстро глянул в темноту за лобовым, потом повернулся к нему.

— Антифризом тянет, — протянул задумчиво Волк, — чуешь? Перегретыми парами так и несет. Туман, ветра нет, хорошо воняет.

— А ведь верно, — Ир тоже потянул носом, — радиатор пробит. Надо посмотреть, может и наш…

Ирбис потянулся открыть дверь, чтобы выйти и осмотреться, но великан жестом остановил его.

— Погоди. Не торопись. Что-то тут не сходится.

Притихшие девушки, закончив с прическами, сидели молча и не вмешивались, за что Ир был им благодарен.

— Что не так? — спросил он Волка.