Никогда не играйте в смерть

– Из-за смерти, конечно, – удивленно ответила Женя, искренне поразившись, как это можно не понимать, и продолжила, – она не любит, когда с ней играют. Она за это жестоко наказывает.

Васечкину на миг стало жаль эту несчастную девушку, и он спросил.

– Женя, зачем?

– Я ночью пришла к Санечке, хотела предупредить, что Гарик на него сильно ругался, а там Марьяна, – Женечка смотрела в глаза слушателей своими воспаленными глазами, пытаясь найти одобрение. – В который раз я их застаю вместе, но обычно Санечка всегда уважительно ко мне относился, раньше он всем показывал, что я для него другое, что я для него значу больше всех остальных вместе взятых. А тут он накричал на меня, не дав даже слово сказать, накричал, Марьяна же вообще уже как хозяйка вела себя в его номере, и я испугалась, испугалась, что в этот раз я потеряла его навсегда.

– То есть вы все-таки это спланировали? – уточил Васечкин.

– И да, и нет, я всю ночь лежала и думала, как устранить эту актрисульку, параллельно планировала завтрашние съемки. Вдруг мне пришла мысль: ведь Марьяна завтра будет играть свою смерть, – Женя сделала паузу и добавила, – это бы решило мои проблемы. Придумывать ничего не надо, даже яд есть у реквизиторов.

Никто больше не задавал вопросов, все устали от этой гнилой правды. Абсолютно всем хотелось помыться, не важно где: в душе, в море, под дождем, главное – смыть с себя эту гниль.

«Права была бабуля, – подумал про себя Васечкин, – гниют все-таки души убийц».

Но Женечку было не остановить, ей казалось, что сейчас она оправдается, что ее выслушают и все поймут, но на самом деле она закапывала себя все глубже и глубже.

– Потом я подумала: ну уберу я актрису, останется секретарша, а что, если попробовать сделать это одновременно. Двух зайцев одним выстрелом, так сказать. Я намеренно разбила бокалы.

– Но ведь Озеров сам сказал принести вам кружки, – вспомнил Васечкин, – он утверждал, что это была его идея, – он пытался хоть как-то ее спасти от предумышленного убийства, но она этого не поняла.

– Это ему так кажется, он такой милый, правда? – после слова «милый» следователя передернуло. – Я очень давно с ним работаю, я знаю, как натолкнуть его на ту или иную мысль. Единственное, я никак не могла сообразить, как сделать, чтоб после того, как стол прокрутился, остановили съемку на некоторое время. Но мне помогло провидение, и я еще раз убедилась, что поступаю правильно. Когда я шла в номер, в холле увидела, как девушка-администратор звала кошку, которая живет в гостинице. Она достала из кармана сыр и помахала им. Кошка через минуту была на месте, причем она неслась на таких парах, будто ее звал неведомый хозяин.

– Все понятно. Как перелезли вы через балкон в комнату Кругловой, мы знаем, вас зафиксировала камера наружного наблюдения, – Васечкин устал от откровений и хотел быстрее завершить эту исповедь.

– Да, я положила кусочек сыра на стол, когда, прокрутившись, стол остановился, я открыла дверь в комнату, где заперла кошку, и через три секунды она уже была на столе. Убирая со стола Гвоздику, я поменяла кружку Марьяны на ту, что взяла в комнате Кругловой, в секретной нише стола она уже стояла, наполненная ядом. Все. Но ведь это было гениально, все придумали за меня другие, более того, этот мажор, что хотел мстить за родителей, именно он купил настоящий яд, не я. Значит, он тоже виноват в смерти Марьяны.

– Не перекручивайте, Евгения, это не яд, это редкие удобрения для орхидей. Они идут в очень специфическом флаконе, он лишь хотел создать подлинность происходящего, а вот в кружку его налили вы. Уводите ее.

Макар повез арестованную в участок, а Петр шел обратно в пансионат и думал, что ж за любовь-то такая больная, которая заставляет людей творить такое. Не любовь это вовсе, пусть не оправдывают эти людишки свои ужасные поступки таким святым словом, пусть не марают его. Ради любви можно горы свернуть, можно всех победить, можно полмира пешком пройти. Любовь помогает жить, заставляет радоваться и возвращает веру. А убить можно только из жадности, ведь Женя сама решила, что Саша ее собственность, и она не захотела своим делиться, пожадничала.

Из тяжелых раздумий его вывел голос.

– Добрый день, господин следователь, – он не заметил, как к нему подошла Анна Заливная. Выглядела она лучше, чем утром, можно сказать, хорошо, если это слово к ней вообще применимо. Завязав свои длинные локоны в большую шишку, видимо, она более ничего с ними без парикмахеров сделать не смогла, она стала похожа на председателя какого-нибудь президиума в советском колхозе.

– Здравствуйте, Анна Николаевна, прекрасно выглядите, – попытался быть вежливым Петр.

– Не утруждайте себя любезностями, – перебила его Заливная, – я знаю, что мир красотою не спасу, причем никогда, а моя глупая самоуверенность – это лишь защитная реакция. Так что сейчас, поняв, что я адекватна, давайте вы меня спросите все, о чем хотели.