– Прекрати плакать, – услышала она за спиной, – оно обязательно отстирается, а если нет, то мы купим тебе намного лучше.
Это была Лизи, она подошла к Генке и обняла ее сзади, говоря о платье, о том, что в этом сезоне модно, монотонно успокаивая ее и целуя прямо в макушку.
– Я не от этого плачу, – сквозь слезы ответила Генка.
– Странно, я думала, мы похожи, вот я бы плакала именно от этого, такое красивое платье, и сидит оно на тебе великолепно, и надо же, испорчено из-за какого-то неуклюжего болвана. Тогда из-за чего? – поинтересовалась Лизи.
– Все закончилось, мы завтра, скорее всего, улетим домой, и я тебя, скорее всего, никогда больше не увижу, – Генка так сильно плакала, что не успела вытирать слезы, перемешанные с тушью, они капали на и так испорченный сарафан и растекались по нему некрасивыми черными пятнами. Генка так была занята своим горем, что не заметила, как у обнимающей ее Лизи тоже потекли слезы. Они были другими, какими-то сухими и редкими, видимо, потому что Елизавета забыла со временем, как это делается, но, вспоминая, она ощущала, что оживает, будто спала все это время, как спящая красавица, и только сейчас проснулась.
Анна
– Так что вот такая жизнь, Егорка, – закончила Анна свою речь. – Кажется, не жизнь, а сказка. Когда же все рушится, ты понимаешь, что это был лишь замок из песка. Ты добился справедливости, тебе должно стать легче.
Жора сидел и слушал Анну с уставшим взглядом.
– Почему-то легче не стало, я хоть и косвенно, но виноват в смерти Марьяны.
– Глупости, даже не бери эту чушь в голову. Ты слышал, как сказал мой бывший муж, что это он сделал от любви ко мне? Так вот, это ложь. Это он сделал от любви к деньгам, которых он бы лишился, узнай я о его амурных делах. У таких людей всегда виноваты другие в их гадских поступках.
Жора глянул куда-то в сторону, извинился и ушел. Анна загрустила, пока разговаривала с несчастным мальчиком, старалась не думать, что жила с чудовищем, что она скажет детям, как будет дальше жить.
– Нюра, – услышала она. Напротив присел Вася.
– Привет, видишь, – развела она руками, – как я попала.
– Это ерунда, ты же все равно собиралась с ним разводиться. Скажи мне лучше, я тебе совсем-совсем не нравлюсь, нисколечко, у меня совсем нет шансов? – надежда, совсем маленькая, но теплилась все же у него глазах.
– Что за странные вопросы? – Анна даже улыбнулась. – Мне сорок три, тебе тридцать пять, я вешу чуть больше центнера, а ты красавчик. Я даже не рассматривала тебя с этой стороны.
Вася воодушевился, надежда становилась немного больше:
– Нюра, ты невероятная, у тебя шикарное чувство вкуса, у тебя наикрасивейшие глаза, у тебя такие аппетитные формы, что каждый мужчина мечтал бы быть рядом с такой женщиной. А какое чувство юмора, а сарказм, ты добрая и справедливая, ты мечта, а не женщина. А я, кто я, обычный неудачник, актер, который, живя в далеком Владивостоке, вдруг поверил, что что-то может, но ничего так и не добился, в личной жизни вообще полный ноль, пустота. Я могу только мечтать о тебе. А разница в возрасте совсем небольшая, в нашем возрасте она совсем уже не видна.
– Ты так говоришь, что мне хочется тебе верить, – сказала Анна, но было видно, она очень сомневается.
– Тогда я делаю тебе предложение, – сказал Вася.
– Прям так сразу и предложение? – как-то грустно рассмеялась Анна.
– Ну не совсем такое, – засмущался Василий, – поехали со мной во Владивосток, мне предложили там ведущие роли в нашем театре. У моей семьи там огромный деревянный дом на Шаморе, он достался нам в наследство от деда, а еще у меня там самая лучшая и продвинутая мама на свете. Во Владивостоке, на другом конце земли, мы с тобой начнем все с начала, я уверен, там мы будем счастливы.
– Ты будешь играть, а что там буду делать я? – растерянно спросила Анна.
– Ты будешь любить меня, приходить в театр на мои спектакли и гордиться мной, а по вечерам мы будем жарить камбалу на костре и пить красное вино. Дети у тебя уже взрослые, ты им будешь только мешать, попробуй стать счастливой? Ты ведь ничего не теряешь, рискни.
И Анна, взрослая женщина, которая всю жизнь пыталась кому-то что-то доказать, которая всегда стеснялась своего вдруг ставшего «шикарным» тела, которая всю жизнь понимала, что некрасива, и от этого очень страдала, защитившись щитом самоуверенности, поверила. Поверила в то, что и она может быть по-настоящему счастлива.
– Только предупреждаю: у меня скверный характер, – ухмыляясь, ответила Анна.
И на этих словах им обоим стало хорошо, как будто судьба, наконец-то, повернулась в нужную сторону.
Ася
Ася стояла и наслаждалась морем, она, как и все, устала. Гарик же чересчур быстро вернулся в себя и с котом на руках уже надавал Асе заданий.
– Значит, так, Круглова, завтра домой, во-первых, назначь кого-нибудь вместо Жени, чтоб здесь всю аппаратуру собрали. Во-вторых, билеты и, в-третьих, мне этого кота как-то надо взять с собой.
– Гарик Михайлович, это невозможно, – начала сопротивляться Ася.
– Возможно все, главное – захотеть, я в этом уверен на сто процентов.