Никогда не называй это любовью

– Прости, прости меня, я не хотела вести себя как сварливая старуха!

– Ты? Сварливая старуха? Ну, мне лучше знать, кто ты есть на самом деле.

И необыкновенное спокойствие в его голосе смыло без следа ее мстительное настроение. Ведь, слава Богу, все кончилось удачно, беды не случилось. От выпитого шампанского они почувствовали уверенность, спокойствие и с оптимизмом заговорили о будущем, о котором так редко осмеливались даже мечтать. Когда умрет тетушка Бен, а это случится очень скоро, ибо недавно ей исполнилось девяносто семь лет, Кэтрин продаст Уонерш-Лодж и купит дом в Брайтоне. Ей всегда нравился Брайтон, близость моря. Тем более теперь превосходное железнодорожное сообщение от Лондона до Брайтона. Если бы им удалось подыскать себе дом в самом уединенном уголке этого города, поближе к холмам… тогда было бы меньше прохожих, меньше зевак…

– Значит, мы будем вместе, Кэт?

– Конечно, дорогой! Разве я не твоя жена? Разве мы с тобой не супружеская пара, как много-много других людей?

– Я бы очень хотел уехать из дома рядом с Риджентс-Парком. Этот особняк никогда не был для меня домом.

– И Вилли никогда не омрачит наш дом своим присутствием, – погруженная в свои мысли, продолжала Кэтрин.

– Мне кажется, ты читаешь сейчас миссис Генри Вуд, дорогая моя.

– И Ирландия добьется гомруля, и тогда мы заживем счастливо.

– Разве когда-нибудь люди жили счастливо?

– Не знаю. Но мы обязательно это узнаем.

Увы, ничто на свете не проходит без огорчений, поэтому на следующее утро свидетель Ричард Пиготт не явился в суд. Все это походило на загадку, которая никогда не будет разгадана.

– Где свидетель? – вопросил председатель комиссии.

Главный прокурор ответил:

– Господа, насколько мне известно, никто понятия не имеет о местонахождении свидетеля. Мне сообщили, что мистер Соумс посылал за ним в отель, но там свидетеля не оказалось, не было его там со вчерашних одиннадцати часов вечера.

Адвокат ответчика, сэр Чарлз Рассел, поднялся со своего места:

– Господа, если произошла какая-либо задержка с появлением свидетеля в суде, то я должен просить вашу светлость немедленно издать постановление о его аресте.

Председатель комиссии ответил, что немедленно займется этим.

Но прежде чем постановление было подписано, поступили сведения о том, что мистер Пиготт в присутствии сержанта ирландской полиции мистера Шаннона предыдущим вечером сделал официальное заявление прямо в своем отеле. Этот жалкий человек признался в том, что письма были подделаны им в собственных целях.

Он не смог устоять перед приманкой, предложенной мистером Хьюстоном, секретарем ирландского патриотического союза верноподданных, который собрал доказательства того, что преступление совершили националисты. Он составил памфлет под названием «Парнеллизм без маски» и предложил своему старому приятелю Ричарду Пиготту, этому простодушному, бесхитростному и вечно нуждающемуся в деньгах малому, хорошие деньги за любую улику, которую тот смог бы состряпать против Парнелла и партии националистов. А особенно он не поскупится заплатить за какие-нибудь документы. Собрав необходимое количество гиней на дорожные расходы, мистер Пиготт появился в Париже и намекнул мистеру Хьюстону, что обнаружил обличающие документы, находящиеся в некоей черной сумке, по неосмотрительности забытой кем-то из «невидимых», которые виновны в убийствах в Феникс-Парке. Среди этих документов были также письма, подписанные Парнеллом и Патриком Иганом.

Мистер Хьюстон, придя в неописуемый восторг, взял эти письма, заплатив за них мистеру Пиготту шестьсот фунтов, что, безусловно, являлось целым состоянием для этого нищего мерзавца, и отправил это «богатство» в Англию.

Поразительно было то, что у главного редактора «Таймс» достоверность этих писем почти не вызвала сомнений и желания проверить факты. Он обсудил этот вопрос с юрисконсультом «Таймс» и с графологом, после чего они устроили страшную атаку на такого знаменитого и выдающегося человека, как лидер ирландской партии.

История эта попахивала весьма дурно, а влиятельная «Таймс» не получила никакого удовольствия от того, что ей пришлось приносить сдержанные извинения:

«Мы считаем своим долгом выразить наши глубочайшие и искренние сожаления, что были вынуждены опубликовать письма касательно мистера Парнелла».

Спустя несколько дней история мистера Пиготта плачевно завершилась в Мадриде. Опозоренный и убогий, он застрелился в спальне отеля.