Никогда не отпущу тебя

— Ты должен быть сильнее, братишка, — произнес Хозяин, метнув убийственный взгляд на Гризельду, затем снова перевел свои водянистые глаза на Холдена. — Не поддаваться на соблазны этой потаскухи.

— Д-д-да, с-с-сэр, — сказал Холден, спускаясь на пыльную землю, совершенно сбитый с толку словами Хозяина, но желая казаться милым.

— Моли Господа об избавлении от твоих грехов, — добавил он, оглядываясь на Гризельду. — И, может, он простит тебя.

— Да, сэр, — пробормотала она и шагнула вниз на подъездную дорожку рядом с Холденом. В ее голосе слышались слезы.

«Не плачь, Гри. Не плачь, пожалуйста».

— Вы будете жить в темноте, пока не очиститесь от своих пороков! Пока не станете достойны света.

Холден уставился на Хозяина, наблюдающего за тем, как летнее небо заволакивает серыми грозовыми тучами.

— Вы будете много работать, чтобы дьявол понял, что здесь больше нет места его играм.

Рука Гризельды коснулась руки Холдена, и, пока Хозяин пялился в небо, он сжал ее пальцы.

— В твоем раскаянии не должно быть сомнений! Ты слышишь?

Зажатый в его руках щенок снова заскулил, но, похоже, Хозяин совсем не замечал, как крепко стискивает маленького зверька.

— Ибо возмездие за грех — это смерть!

Холден услышал слабый звук льющейся на землю воды и, взглянув вниз, на расплывающуюся между пыльных кроссовок Гризельды лужу, увидел, что она описалась. И в тот же момент с неба посыпались крупные капли дождя, словно гневные тирады Хозяина обладали реальной силой, способной скрыть солнце.

Внезапно Хозяин посмотрел на них, и при виде их сцепленных рук бешено вытаращил глаза. Проступившая на его лице ярость была немедленной и страшной. Швырнув на землю щенка, он разорвал их руки, с силой отбросив их друг от друга, затем воззрившись на небеса, завопил:

— Извергни нечестивцев!

Его пальцы до боли сдавили им запястья, и он потащил их за собой к задней стороне дома. Открывая подвальную дверь, он на мгновение отпустил руку Холдена, и Холден стал быстро оглядывать лес, окружающий ферму со всех сторон, размышляя, а не попробовать ли ему сбежать. Но один только взгляд на Гризельду, по лицу которой катились слезы, окончательно отрезал ему путь к свободе. Он не сбежал. Через секунду Калеб Фостер снова схватил его за руку и поволок вниз, в темноту их первой ночи в аду.

***

— Как долго я спала? — спросила его Гризельда, внезапно проснувшись и обнаружив, что грузовик остановился.

— Не долго, — ответил Холден, бросив на нее быстрый взгляд, затем снова обернулся на лобовое стекло.

Он сделал глубокий, прерывистый вдох, потом выдохнул, слегка тряхнув головой, словно от чего-то отмахиваясь.

— Минут тридцать или около того.

Она потерла лицо ладонями, затем потянулась и сложила руки на груди. Они припарковались перед «Таргетом» (прим. Target — американская сеть магазинов розничной торговли).

— Где мы?

— В Мартинсбурге. Я подумал… ну, я охотно дам тебе свою зубную щетку, но ты такая худая, не уверен, что мои джинсы тебе подойдут.

Уголки ее губ слегка приподнялись.

— О! Ты одолжишь мне свои джинсы?

— Все, что мое — твое, — произнес он.

— Ты продолжаешь это повторять.

— Я продолжаю так думать, — ответил он, не глядя на нее.

— У меня нет денег, — вымолвила она.

Поскольку она всегда экономно обращалась с деньгами и вот уже несколько лет полностью себя обеспечивала, ей было неприятно в этом признаваться.

Она почувствовала на себе его взгляд.

— Что мое…

— Да поняла я, — сказала она, посмотрев на него и закатив глаза. — Но потом я верну тебе деньги.

Он покачал головой, улыбаясь ей.

— Все такая же упрямая, как черт.

— Я не дармоедка, мистер Крофт.

— Ладно, Мисс Гризельда. Прекрасно. Если Вы настаиваете, то можете вернуть мне деньги за несколько пар джинсов и рубашек.

— Мисс Гризельда, да?

— Ну, я не собираюсь звать тебя З-зельдой, — сказал он, повторив ее вчерашние слова.

Девушка открыла дверь и, выйдя из машины, снова потянулась. Она ощущала, как в их отношения постепенно возвращалась теплота и непринужденность, и ей это нравилось. Не то, чтобы у нее когда-нибудь был дом, который она действительно любила, но вот если бы был, то ей казалось, что именно это чувство испытываешь, когда возвращаешься домой.

Обойдя капот машины, он протянул ей руку, и она с готовностью приняла ее, позволив ему сплести их пальцы, пока они шли через автостоянку.

— Между тем, раз уж мы заговорили о Зельде, — произнес он с некоторым ехидством, и у нее замерло сердце, когда его пальцы нежно сдавили ей ладонь. — Почему бы тебе не рассказать мне о ней что-нибудь, чего я, эм, не знаю?

— Я думала, ты ненавидишь это имя, — сказала она.

— Может, оно мне больше понравится, если я узнаю её получше.

Когда он выпустил ее руку и протянул ей красную пластиковую корзину для покупок, Гризельда одновременно почувствовала и облегчение, и сожаление. Облегчение, потому что их физический контакт — чистая химия — был просто бешеным и безудержным, а сожаление, потому что безрассудная, импульсивная часть ее хотела провоцировать это, изучить, испытать и насладиться.