Никогда не отступай

— Ну вот и все, — обратился к офицерам штаба Эндрю. — Нечего нам тут больше болтаться. Давайте-ка, парни, рванем отсюда, пока не поздно.

Один из его адъютантов кивнул в сторону здания штаба. Эндрю зашел внутрь и бросил последний взгляд на оставляемое помещение. На полу лежали груды бумаг, дверь в его личный кабинет в задней части здания была открыта, а настенные часы до сих пор тикали. На дальней стене все еще висела огромная карта, на которой флажками и ленточками была изображено сжимающееся вокруг них кольцо окружения.

— Давай, Василий, — скомандовал Эндрю, выходя наружу.

Не в силах сдержать невольную улыбку, юноша схватил пятигаллонную канистру керосина и вылил ее содержимое на пол и стены штабного помещения. Вытащив спичку, он чиркнул ею по ногтю большого пальца и поднес к газете, которая тут же вспыхнула.

Бросив горящую газету на пол, Василий вышел на улицу вслед за своим командиром.

— Развлекаешься? — поинтересовался у него Эндрю. Юноша залился краской смущения.

— Да все в порядке, — успокоил его Эндрю. — Это же как свою школу поджечь, такое же удовольствие.

Начинающий пироман неуверенно кивнул.

Вскочив на Меркурия, Эндрю недовольно поморщился — седло промокло насквозь, и от этой влаги не спасала даже толстая ткань его брюк. Надвинув по самые брови шляпу, с полей которой водопадом низвергалась вода, он потрусил вдоль путей. Оглянувшись, он увидел, как из двери штаба вырвался язык пламени.

Ружейные выстрелы, раздававшиеся к северу от Порт-Линкольна, звучали все громче и громче. Из леса показалась конная упряжка, канониры нахлестывали лошадей, орудие подпрыгивало на шпалах. Вслед за ними появился отряд кавалерии. Всадники Республики, вылетев из леса, ворвались в оставленный город, их лошади нервно ржали и шарахались в сторону от дымящихся руин.

— Полковник Кин?

Эндрю с трудом узнал в подъехавшем к нему всаднике командира 3-го Суздальского кавалерийского полка. Молодой офицер, сын бывшего боярина, был с головы до пят покрыт толстым слоем грязи, а его лицо — от лба до нижней челюсти — обезобразил ужасный шрам, сочившийся кровью.

— Что с тобой? — спросил у него Эндрю.

— Эти подонки убили подо мной коня. Пришлось ухлопать одного из них, чтобы добыть себе новую лошадь.

Только сейчас Эндрю заметил, что седло и упряжь лошади суздальца были бантагскими. Он подумал, что юноше не мешало бы проверить седельные сумки и выяснить, из чего состоит паек бантагского солдата, но решил, что лучше сейчас об этом не упоминать.

— У меня немного гудит голова, но это ерунда, сэр. Я думаю, надо бы поскорее отсюда выбираться. Враги могут отрезать нам путь к отступлению.

— Будешь показывать дорогу, — распорядился Эндрю.

Кавалерист покачнулся в седле, и знаменосец едва успел поддержать своего командира.

Выругавшись, молодой офицер выпрямил спину и пустил лошадь легким галопом. Над головами всадников просвистела вражеская пуля, за ней последовали еще две. Оглянувшись на горящий город, Кин увидел среди клубов дыма несколько бантагов. Спутники Эндрю развернули коней и ответили залпом из винтовок. Один из бантагов рухнул лицом в грязь, остальные скрылись в дыму.

Из лесу выезжали все новые и новые люди, присоединяясь к скачущему на запад отряду Эндрю. В нескольких сотнях ярдах от города они выстроились в цепь, образовав живой заслон. Въехав на вершину небольшого холма, Эндрю увидел исчезающий вдали последний поезд. Бросив прощальный взгляд на Порт-Линкольн, он увидел, что руины города уже находятся в руках врагов.

«Целый год трудов и планов пошел прахом, — грустно подумал Эндрю. — Уничтожен флот, потеряны припасы, которых армии хватило бы на несколько недель кампании, враг захватил сотню миль железнодорожного полотна, а у нас убито почти три тысячи человек».

Пришпорив Меркурия, он продолжил скачку на запад, навстречу Гаарку.

— Черт возьми, хотел бы я поехать вместе с вами, — вздохнул Чак Фергюсон, пришедший провожать друзей на вокзал. От проливного дождя не спасал даже плащ с высоко поднятым воротником. Буря, прокатившаяся днем над Суздалем, к вечеру превратилась в холодный ливень. Чак зашелся в очередном приступе кашля, и Винсент обменялся тревожными взглядами с Джеком Петраччи, который держал зонтик над головой изобретателя.

— Эндрю и на сто миль не подпустит тебя к линии фронта, и он совершенно прав, — ответил Готорн.

— Знаешь, уж лучше умереть на поле боя, чем так, — тихо произнес Чак.

— Здесь никто не собирается умирать, — отрезал Винсент. — По сравнению с тем, что нам довелось испытать, этот дождь всего лишь легкий приятный душ. Отправляйся обратно в здание вокзала.

Проигнорировав приказ Винсента, Чак направился вдоль состава с пушками. Артиллеристы, устроившиеся на вагонах-платформах, почтительно приветствовали инженера.

— Ребята, помните, что эти снаряды пробивают броню и с трехсот ярдов, но лучше подпустите броневики ярдов на двести. Не стреляйте по навесной траектории, бейте прямой наводкой. И держите снаряды в сухом месте, а то оболочка из папье-маше расползется от влаги.