Никогда не отступай

Янки принесли в этот мир идею технического прогресса, и теперь скорострельные винтовки и мощные локомотивы неизбежно вытеснят луки со стрелами и лошадей. Начавшийся процесс не остановить. После войны он даст им еще какое-то время потешиться, разъезжая верхом по восточным районам империи, но вслед за ними потянутся железнодорожные линии, ведущие от одной фабрики к другой. А привыкнув к тому или иному техническому новшеству, они уже не вернутся к старому. Из людей они оставят в живых только квалифицированных рабочих, все остальные будут уничтожены. Но даже если разгромить Республику полностью и окончательно, сровнять их города с землей, а население поголовно вырезать, занесенная ими бацилла обновления уцелеет и будет распространяться. Кому-то из людей удастся спастись, они уйдут в бескрайние северные леса, где развитие их общества продолжится. И если он потеряет бдительность и позволит своим подданным сохранить прежний образ жизни, то спустя двадцать лет, вернувшись сюда, они столкнутся с врагом, против которого будут бессильны.

Он видел суть начавшейся войны: это была битва двух рас за мировое господство, и та из них, которая проиграет, — исчезнет с лица планеты.

— И все же я считаю, что надо подождать до весны, — произнес Джурак, задумчиво подняв лицо к темному небу.

— И почему же?

— Мы сможем протянуть железнодорожную линию через Ниппон до леса, где проходит их дорога, только на будущий год. К тому же их колея уже нашей – придется ее расширять. А обеспечить армию всем необходимым, не имея железной дороги, — это адский труд. К весне мы выпустим еще десяток броненосцев, сотню десантных судов, пятьдесят дирижаблей, будем иметь десять новых уменов, обученных современному военному искусству и располагающих соответствующим оружием.

— А люди, по-твоему, будут сидеть все это время сложа руки? Они развиваются быстрее нас, Джурак. Пока что их железнодорожная линия, идущая вдоль западного побережья, не защищена, но к весне они успеют построить оборонительные сооружения. Воздушных кораблей у них сейчас не осталось, а на будущий год будет несколько десятков – с такими же крыльями, как у наших. Не забывай старинное изречение мудреца Хунаги: «Если тебе не удалось застать противника врасплох, либо отступай, либо атакуй сразу. Выжидание в этом случае смерти подобно». Отступать мы не можем – значит, остается только атаковать. Мы и так уже проволынили четыре месяца, еще один-два – и начнутся зимние вьюги.

— Стало быть, вступаем на тропу войны?

— У нас нет другого выхода. Через пять дней тебе следует находиться уже на северном фронте. Ты должен втянуть их в военные действия. Не стремись прорвать их фронт – они отойдут к своей железной дороге и укатят по ней, ты за ними не угонишься. Ты, Бакт, пошли несколько воздушных кораблей осмотреть их базу и проверить, не появились ли у них новые дирижабли, которые могли бы раскрыть наш секрет. Но проследи, чтобы никто из наших не летал в том направлении, где мы наметили главный удар, — ни к чему заранее привлекать внимание противника к этому месту.

Он испытующе оглядел своих помощников. Да, они-то идеально подготовлены к ведению подобной войны. В отличие от бантагских вождей и военачальников они понимали, что для победы вовсе не обязательно лезть напролом.

— Главное, свяжите им руки, втяните их в бой, друзья мои. Остальное – моя забота.

— Ну что, теперь ты одобряешь эти зонтики?

Джеку с трудом удалось скрыть потрясение, которое он испытал при виде Фергюсона, поднявшегося ему навстречу из-за чертежного стола. Чак страшно похудел, щеки его ввалились, глаза чернели, как два уголька, вставленные в обтянутый кожей череп. Кожа была почти прозрачной и светилась той матовой белизной, какая характерна для поздней стадии чахотки. Подавив мимолетный страх заразиться болезнью, подтачивавшей силы ведущего изобретателя Республики, Джек пересек комнату, схватил Чака за руку, а затем, неожиданно для самого себя, порывисто обнял его.

— Да, благодаря этому зонтику моя задница уцелела, — рассмеялся он и, хлопнув друга по плечу, жестом попросил его сесть.

— Ну вот видишь, а ты говорил, что ни за что им не воспользуешься.

— Мне ничего другого не оставалось. Если бы я не прыгнул, то сгорел бы заживо. Это был очень убедительный довод.

— Жаль Степана…

Джек кивнул. В кругу тех, кто носил небесно-голубую форму военно-воздушных сил, существовало негласное правило: не привязываться слишком сильно к товарищам по оружию. Один из пилотов, не вернувшийся из экспедиции по спасению Ганса, подсчитал, что с того момента, как пилот совершает свой первый вылет, до его гибели или исчезновения проходит в среднем менее полугода, — и это в относительно спокойный предвоенный период. Джек пытался подавить в себе дружеские чувства к Степану, но он не устоял против его неукротимого жизнелюбия и прямо-таки сверхъестественной способности сбивать вражеские корабли. И в результате приходилось мириться с неизбежным…